Варшавское восстание

[a-nor]

(статья не моя, перепост из имхонетовского соообщества "Любители военной истории". Оригинал здесь, здесь и здесь

Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных. – Уинстон Черчилль

Варшавское восстание – сюжет для соотечественников не то чтобы совсем не известный. Но у нас его главным образом рассматривают в разрезе единственного вопроса – неоказания этому восстанию помощи Советским Союзом. Я же хотел бы, как обычно, обрисовать этот сюжет кратенько и в более-менее цельном виде. Сразу скажу, противу обычая тут много будет про сволочное политиканство. Итак.



Своего рода "Неизвестный солдат" Варшавского восстания. Не известны ни имя, ни судьба этой связистки..

Под сапогом. Польша до восстания.

В 39-м году Польша оказалась разгромлена стремительно и вдребезги. СССР, как известно, вмешавшись в конце кампании, аннексировал «Кресы», т.е., западные Беларусь и Украину, Германия – заняла собственно Польшу. Это не слишком известный у нас факт, но режим, установленный нацистами, оказался чудовищно жестоким, сравнимым только с ужасами позднейшей оккупации СССР и Югославии. С другой стороны, поляки были психологически вполне готовы продолжать войну. Часть солдат ушла из Польши через нейтральные страны, и потом составила костяк польских контингентов в армиях СССР и Британии, но многие до поры разошлись по домам. Кроме того, польская армия была избита немцами так быстро, что мобилизацию во многих районах вовсе не успели провести, так что недостатка в молодых людях Польша не испытывала.

Длинный текст, много фотографий

Главное, у поляков все было в порядке с мотивацией. Польский гонор часто выглядит карикатурно смешным, но его обратная сторона – это масса народу, готового на жертвы. Поляки очень легко решились на серьезную партизанскую войну. При том, что, положа руку на сердце, партизанская война против нацистов – это организованное самоубийство общества.
Подпольную организацию создали уже 27 сентября. Это не было какое-то стихийное объединение, ее базу заложил Юлиуш Роммель, комендант окруженной Варшавы. На следующий день остатки гарнизона польской столицы капитулировали, но несколько десятков офицеров во главе с генералом Токаржевским заховались в городе, оставшись на нелегальном положении. Похожие отряды возникали по всей стране, какие-то формировались просто людьми на местах, какие-то – по приказам оставшихся армейских командиров, некоторые так и просто представляли собой небольшие воинские части, не пожелавшие капитулировать вместе со всеми или спасаться через третьи страны. Несколько раз сменив название, эта структура наконец приобрела то наименование, которое сейчас мы знаем: Армия Крайова («Внутренняя армия», в буквальном переводе – в том смысле, что в противовес «внешней», польским частям в иностранных армиях).
Дальше началась классическая партизанщина, с пусканием под откос поездов, нападениями на оккупационную администрацию и ответными карательными рейдами. Польша находилась уж очень глубоко в немецком тылу, поэтому снабжать повстанцев боеприпасами и прочими расходниками войны, было трудновато. Тем не менее, английские самолеты периодически чего-то сбрасывали. Оружием аковцы располагали или трофейным, или тем, что удавалось найти на полях сражений, или самоделками. Политически АК подчинялась бежавшему в Британию правительству. Связь держали по радио и через курьеров. Надо сказать, радиообмен с Лондоном был довольно бурный, по нескольку депеш в день.
Аковцы работали, в том числе, в нынешней Белоруссии и на Украине. Что характерно, с советскими партизанами у них часто получалось наладить контакт, совместные операции происходили регулярно. А вот с украинскими националистами все горшки были побиты сразу и прочно. Их подпольная война – это песня совершенно жуткая, но отдельная, и здесь она не поется.



Поляки даже кустарные пистолет-пулеметы производили. Даже отсюда видно, что у этого детища партизанских самоделкиных точность стрельбы околонулевая, а надежность того хуже. Но выбирать не приходилось. Внизу - самопальные же гранаты.

«Буря»

В 44-м году на фронте произошли существенные изменения. Попросту говоря, вермахту дали по шее и начали быстро оттеснять на запад. Естественно, встал вопрос о том, как взаимодействовать с СССР. Надо сказать, что русских Армия Крайова вовсе не рассматривала как дорогих освободителей. Камнем преткновения были в частности те самые спорные территории, которые Союз занял в 39-м. С точки зрения поляков это были польские земли. С точки зрения советских лидеров, это были (и сейчас есть) Белоруссия и Украина, и в 39-м мы просто вернули свое. В споры на тему того, кто тут прав, я углубляться не хочу (хотя полагаю, что ближе к истине были наши), но факт тот, что ни СССР, ни представители польского эмигрантского правительства на компромисс идти не желали. К тому же, у Сталина было совершенно определенное видение того, каким должно быть будущее Польши. А оно должно было быть коммунистическим. Логика очевидная: вы получаете независимость из наших рук, так что придется платить за это политической лояльностью. Националистическому проанглийскому правительству, которое представляла АК, в этой Польше места не было.
В общем, готовясь к такому скверному для себя развитию событий, лидеры Армии Крайовой разработали план под названием «Буря». Суть его была в том, что перед подходом советских войск в тех местах, где были ячейки АК, следовало поднимать восстания. Восставать требовалось так, чтобы с одной стороны, немцы не успевали задавить бунт прежде, чем придут русские, с другой – АКовцы должны были продемонстрировать флаг и вообще претендовать на роль самостоятельных настоящих освободителей. Вскоре эта затея была опробована на практике.
22 июня 44-го началась операция «Багратион» в Белоруссии. Русские за две-три недели декапитировали группу армий «Центр», и быстро продвигались на запад. Тут нас интересует Вильнюс. Там действовал крупный отряд Армии Крайовой. Как и было задумано, перед подходом русских этот отряд поднял восстание в городе. До кучи к процессу присоединились местные подпольщики-евреи. Тут же выяснилось, что самостоятельно выпилить немцев из Вильнюса поляки все же не могут. Но вот поддержать штурмующих вполне в состоянии. Вильнюс был окружен русскими и в результате бешеного штурма взят на штык (желающие могут погуглить воспоминания Иона Дегена, он как раз участвовал в этом побоище). Часть гарнизона сумела бежать, основной массе не повезло. Черняховский поначалу совершенно спокойно отнесся к полякам, первое время по улицам города ходили совместные советско-польские патрули, но спустя несколько дней аковцев интернировал НКВД. Большая часть людей была добровольно-принудительно записана в армию Берлинга (подчиняющиеся командованию РККА польские части), верхушку местной ячейки АК и вообще тех, кто не понравился, арестовали. Любопытно, что поляки подготовили еще и своих чиновников, которые попытались вступить в управление городом и, естественно, тоже были арестованы. Подобным образом шло дело во всех городах, где аковцы проявляли активность - в Лиде, Барановичах, далее везде. С одной стороны, поляки изначально были настроены на конфронтацию, с другой – советская сторона, как только прекращались бои, начинала обраться с аковцами в стиле «А ты кто вообще такой?» Такое отношение могли изменить политические лидеры поляков, то есть, правительство в изгнании. Но те были очевидными креатурами англичан, Сталин не имел ни малейшего желания признавать их в качестве полноценного партнера по переговорам (читаю тут стенограмму переговоров Молотова с Миколайчиком, и стиль общения советского дипломата просто сочится презрением). Сами же руководители правительства в изгнании уперлись рогом в вопрос о «Кресах», и лояльность выражать не собиралась ни секунды. Сталин пошел было на компромисс, и предложил создать коалиционное правительство из изгнанников и польских социалистов. Но эти условия также были отвергнуты. Более того, командующий Армией Крайовой, генерал «Бур»-Коморовский так и открытым текстом заявил, что его подчиненные будут бороться против СССР, хотя и не вооруженной силой. В общем, те и другие не ожидали друг от друга ничего хорошего, и те и другие не обманулись.



Вильнюс. Совместный патруль РККА и АК.

Варшава

В этой нервной обстановке и началась подготовка к восстанию в Варшаве. Восстание готовили уже помянутый главком АК, Тадеуш «Бур» Коморовский, и его зам непосредственно по Варшаве, полковник Антоний «Монтер» Хрусцель. План предусматривал следующее. Поляки должны были восстать в момент, когда немцы уже побегут из города, но русские еще туда не придут. После этого требовалось занять Варшаву, и прочно ее удерживать к моменту подхода русских. Дальше предполагалось, что заграница в лице Британии поможет, и Сталин будет вынужден признать правительство в изгнании в качестве законных представителей Польши, соответственно, лояльный СССР режим установлен не будет. План этот не просто отдавал авантюрой, но весь строился на неочевидных положениях. Для его успеха требовалось, во-первых, очень точно рассчитать момент. Немцы в самом деле должны были бежать, русские в самом деле прийти. Во-вторых, совершенно не было фактом, что англичане действительно примутся давить на Сталина. То есть, торговаться они, конечно, начали бы, но вопрос, что выторговали бы. Вряд ли, конечно, русские бы физической силой истребили отряды АК, но тут именно что требовалось большими силами держать или всю польскую столицу, или хотя бы ее основную часть. Как бы то ни было, на фронте быстро происходили изменения. Во второй половине июля русские взяли первый крупный город собственно в Польше. 2-я танковая армия вырвалась к Люблину, и за пару дней взяла город приступом. В Люблине было тотчас образовано просоветское правительство Польши, что дополнительно подстегивало Бура и Монтера. Тем временем, 2-я танковая повернулась под прямым углом и рванулась строго на север, вдоль берега Вислы, к Варшаве. Армия сметала все на своем пути, оперативная группа, которой немцы пытались закрыть ей путь на север, крякнула, ее командир попал в плен. В этот момент из Варшавы побежали тыловики и администрация. Монтер и Бур смотрели на происходящее в легком обалдении, уж больно быстро все происходило. 31 июля Монтер лично поехал в Прагу. Не в чешскую Прагу, а в предместье Варшавы на восточном берегу Вислы с этим названием. В бинокль он наблюл, натурально, советские авангарды южнее пригорода, а пушечную стрельбу слыхать было и без всякого бинокля. Тем же вечером поляки приняли решение выступать.



Мотострелки 2-й танковой армии пробегают мимо горящей "пантеры". В последние дни июля 2-я танковая шла по вермахту аки колесница Джаггернаута, и это спровоцировало нервную реакцию в Варшаве.

Однако на фронте вновь произошли перемены, причем буквально за несколько часов. Немцы приготовили Второй танковой сногсшибательный сюрприз в лице аж пяти собственных танковых дивизий. Русские, уже обходившие Прагу по дуге, были внезапно атакованы во фланг. Танковый корпус, шедший в авангарде, оказался окружен у Радзимина. Последующие дни были посвящены его спасению и отражению немецких посягательств разбить 2-ю ТА. Хотя в этом маневренном сражении немцам особых успехов добиться не удалось (часто пишут про гибель в котле этого окруженного корпуса, реально это собачья чушь, он потерял только несколько сот человек из примерно десяти тысяч), русским, положительно, в ближайшую пару недель было плевать на все восстания на планете. Восстание началось 1 августа, через несколько часов после того, как русские прекратили наступление и перешли к пожарным мерам спасения окруженцев. План восстания начал рушиться еще до старта.

За секунду до взрыва

У Бура и Монтера была изрядная сила народу. Около 50 тысяч человек были готовы участвовать в восстании. Имелась, однако, небольшая проблема. Стволов огнестрельного оружия у них было тысяч восемь, из них половина – пистолеты. То есть, это не то что одна винтовка на троих, это одно хоть что-нибудь на шестерых. Батальоны «Кедыв», т.е., диверсионные («Зоська», «Парасол» и еще парочка) были укомплектованы волынами примерно на треть, и это был хороший уровень. Так что средний польский батальон – это в лучшем сотня наиболее опытных партизан с оружием, и триста или четыреста невооруженных, которые бегут за оружными в ожидании, что те убьют немца хотя бы с рогаткой или погибнут сами.
Наиболее боеспособной силой были помянутые диверсанты. В Варшаву их ввели заблаговременно, так что бойцы успели изучить город.



Ну о-очень известное фото бойцов батальона "Зоська". Справа (не полностью попал в кадр) Тадеуш Милевский. Он погиб в тот же день, когда была сделана фотография (5 августа). Суровый мужчина слева - Войцех Омыла, он тоже погиб по ходу Варшавского восстания. Юлиуш Дечьковский, солдат в центре, пережил восстание, после войны окончил университет, и был разработчиком медицинского оборудования. Тут ему 20 лет, а помер в 1998 г. Все одеты в трофейный камуфляж, захваченный на немецких вещевых складах в первые дни восстания. Оружие тоже трофейное. Повязки на руках - собственно, чтобы свои не завалили с перепугу.

Процентов десять аковцев в Варшаве составляли женщины. Кажется, ни один фотограф Варшавского восстания не отказал себе в удовольствии заснять какую-нибудь симпатичную «кобиету». Понятно, что их старались использовать не в качестве ударной силы на передовой, но в качестве вспомогательного персонала (санитарки, связь и прочее) девицы тянули лямку не хуже мужиков.
Параллельно АК в Варшаве действовало коммунистическое подполье, «Армия Людова». У нас ее раскручивали по политическим мотивам, реально ее возможности были невелики, чтоб не сказать мизерны. «Армия Людова» располагала очень небольшим количеством вооруженных людей. В ходе восстания коммунисты находились в оперативном подчинении у командования АК.
Немцы первоначально располагали в Варшаве гарнизоном из всяческих стройбатов, полицейских и охранных частей. Вся эта рать обладала ничтожными возможностями к самостоятельным действиям, но в штуках их было около 16 тысяч бойцов. То есть, легкого выноса тела в любом случае ожидать не приходилось. Теоретически, в окрестностях Варшавы находилась бронированная орда в пять танковых дивизий, на практике основная ее масса рубилась с русскими у Радзимина, но какие-то отдельные части спорадически в Варшаву засылались, вплоть до отдельных танков под конкретные задачи.



Броневичок по имени "Кубус", самоделка. Корпус, как ни странно, сохранился, сейчас выставлен в музее восстания.

Первые дни

План Армии Крайовой предусматривал атаки на множество объектов одновременно. Недостаток такой затеи очевиден, у поляков и так было все плохо с оружием, а размазывая ударные группы по множеству направлений, поляки могли на каждом продемонстрировать изрядную огневую немощь. С другой стороны, внезапная атака на многие подразделения разом давала шансы взять немецкие блокпосты «на банзай», и таким макаром и проблемы с вооружением решить, и более обширные районы города под контроль взять.
Первая неприятность состояла в том, что кое-где начались фальстарты. То есть, полевые командиры начали нападать на немецкие патрули еще до того, как начались полноценные атаки на немецкие гарнизоны. В общем, в 17-00 война должна была начаться, но стрелять отдельные горячие головы начали уже с часу пополудни, так что часть гарнизонов немцы успели поднять в ружье. С другой стороны, комендатура Варшавы восстание все-таки прошляпила, так что шансы подавить мелкие группы немцев оставались.



Пленные офицеры и чиновники оккупационной администрации под конвоем. Старт, несмотря на общий бардак, принес определенные успехи.



Военно-полевая свадьба.

17-00. Стреляют все. Первый успех принес батальон «Зоська», цопнувший ж-д станцию на севере города. Несколько минут спустя удалось захватить электростанцию, перебив или пленив около сотни охранявших ее эсэсовцев. Причем, хотя электростанцию штурмовали довольно жестко, и дорогу прокладывали, подрывая «лишние» стенки, ее удалось запустить, и какое-то время станция даже еще работала. Таким же макаром удалось занять несколько крупных зданий, типа высотки Prudential, самого высокого здания в Варшаве. Но вот атаки на хорошо охраняемые объекты в большинстве своем провалились. Повстанцы не сумели взять аэродром к юго-западу от Варшавы, обломались со штурмом казарм СС на улице Нарбутта и, главное, не сумели захватить ни одного моста через Вислу. Вот это очень важно, поскольку все-таки предполагалось, что русские придут, а без мостов коммуникация с ними была крайне затруднительна. Мало того, немцы, ожидая дальнейших посягательств на мосты, заминировали их, так что теперь шансы заполучить их резко упали. Еще одной скверной новостью был быстрый коллапс восстания в Праге, пригороде на восточном берегу. Там внезапности добиться не вышло, немцы встретили повстанцев во всеоружии, к тому же, на окраине Праги, как оказалось, торчал танковый батальон дивизии «Герман Геринг», так что успехи АК здесь были околонулевыми.



В общем, итог первого дня был далек от ожиданий. То, что удалось захватить, конечно, здорово радовало сердце, но кроме нескольких складов и электростанции все эти объекты были не особо полезны для достижения успеха. К тому же, часть наиболее подготовленных и хорошо вооруженных батальонов «Кедыва» в первом штурме не участвовала, спасая «Бура» из окружения, куда тот по случайности угодил. С другой стороны, немцы тоже не имели поводов к радости. По Варшаве было раскидано около десятка окруженных немецких отрядов. Их надо было спасать. Повстанцы не сумели захватить мосты, но и пользоваться ими теперь было нельзя, поскольку подходы простреливались. Варшавяне резво принялись строить баррикады, перегораживая основные улицы. Причем это не были кучи хлама, которые обычно рисуют на картинах про красную Пресню, а полноценные каменные стены выше человеческого роста. Немцы пытались воздействовать на эти ударные стройки, по улицам крейсировали отдельные броневики и даже танки, постреливая из пулеметов по строителям, периодически работали снайперы, но в целом сорвать строительство не получилось.
В 17-30 Райнер Штагель, комендант Варшавы, проинформировал Гитлера о начале восстания. Поначалу предполагалось, что восстание подавят силами 9 армии, в чьем ближнем тылу находилась Варшава. Но командарм фон Форман честно сообщил, что лишних людей у него нет, ему продолжающийся «Багратион» отбивать надо. Внутренними резервами обойтись явно не получалось. Тогда фюрер обратился к Гиммлеру, шефу СС. Гиммлер бодро сообщил, что у него в запасе есть специалисты на все случаи. Так что подавление восстания, фактически отдали на откуп СС. Тогда же назначили старшего по подавлению восстания. Им стал обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах (иногда пишут Бах-Зелевски). Этот деятель до Варшавы отвечал за контрпартизанскую борьбу в СССР. Какими методами велась эта борьба, всем известно. В Варшаве фон дем Бах привычкам не изменил. Но пока он оставался генералом без армии, эсэсовские части только стягивались к Варшаве.



Краска - это уже плод современной обработки графическим редактором.



В модном плащике - Бур, вождь восстания. В каске - Радослав, вероятно, лучший его полевой командир



Звиняйте, не "Яръ", дефлопе нема.

Неудачи первого дня не обескуражили поляков. Наутро Бур и Монтер энергично продолжили ковать свое короткое счастье. Отчаянные уличные бои продолжались до вечера 4 августа. Полякам удалось раздавить часть опорных пунктов. Мало того, они даже бронетехнику захватывали. В частности, трофейными фаустпатронами подбили две «пантеры», которыми немцы попытались обстрелять баррикаду, починили и наслали на бывших владельцев. Однако ни мосты, ни аэродромы захватить так и не удалось.
К концу 4 августа быстрые успехи повстанцев кончились.
Как Варшава выглядела в этот момент. Повстанцам удалось освободить крупный спальный район на севере Варшавы, Жолибож. Этот район надолго станет одним из наиболее спокойных мест Варшавского восстания. Южнее удерживались обширные районы Старого города и городского центра. Этот район и стал основным центром сопротивления. Он образовывал, несколько упрощая, квадрат со стороной где-то километра четыре. С севера и юга этот квадрат ограничивали железные дороги, с востока – река Висла, на западе он кончался предместьями Воля (северо-западная сторона) и Охота (юго-запад). Из этого квадрата торчит небольшой «аппендикс» на юго-восток, там к Висле примыкает микрорайон Черняков. Внутри основного «квадрата» – несколько удерживаемых немцами опорных пунктов, в том числе один, довольно солидный, примыкает к Висле. В этом котле в Сандомирском дворце (на площади Пилсудского) сидел, собственно, Штагель, немецкий комендант города. Еще на юг – изолированный микрорайон Мокотув. В общем, не на огромном участке все это происходило. Но все это пространство было густо забито баррикадами, через несколько дней – еще и развалинами, а линия фронта была такой сложносочиненной и изломанной, что поход от одного конца Варшавы в другой становился головоломным квестом на поиск пути. Повстанцы наладились для сообщений использовать канализацию, так что удавалось не только держать связь, но и перебрасывать подкрепления даже в полностью отрезанные районы.



Гражданского эвакуируют канализацией. Повстанцы ухитрялись даже отрядами в несколько тысяч человек маневрировать под землей. Причем немцы до самого конца не сумели парализовать эту систему связи.

Библейские ужасы

К пятому числу под Варшаву прибыла зондеркоманда Дирлевангера. Это было, наверное, самое безумное воинское формирование в мировой истории. Наши штрафные роты по сравнению с этими – просто кавалергарды. Начиная от командира. Оскар Дирлевангер до войны сидел в тюрьме за изнасилования малолетних. Во время войны, однако, ему поручили организовать подразделение для антипартизанских операций. Он его и выпестовал. Бригада состояла главным образом из уголовников, причем осужденных не за военные преступления и не за мелкую бытовуху, а за разбои, убийства, изнасилования и т.д. Заметный процент бригады составляли наши коллаборационисты, достаточно небрезгливые, чтобы служить в таком чудном соединении. То, чем они занимались в СССР, известно хотя бы по слову «Хатынь», и каратели в «Иди и смотри» - это, грубо говоря, они. Среди немецких заключенных было полно желающих вступить в бригаду, так что с рекрутами проблем не было. Один плюс у них, кстати, был – безусловная личная храбрость. Сам Дирлевангер был много раз ранен, и подчиненных подбирал таких же, чтобы пулям не кланялись. Вот с тактической подготовкой было заметно хуже.



Дирлевангер водил своих людей в атаки лично, и был много раз ранен. В том числе, во время восстания. Железный крест ему, однако, зажилили - по общей дегенеративности подразделения.И руны СС им носить не давали, по той же причине. Некоторым неонацистам это кажется несправедливым, поэтому заветный крест к этой фотографии периодически прифотошопливают.

Другая часть, подошедшая к Варшаве в несчастный день 5 августа 44-го – это сводный отряд из состава РОНА Бронислава Каминского. Каминский во время оккупации создал самоуправляемый район на территории Брянской области, и организовал там коллаборантское воинское соединение. Эксперимент оказался относительно удачным, хотя Каминский боролся с партизанами с обычной жестокостью, но в 43-м РККА выбила немцев из Брянской области, и Каминскому со своими архаровцами пришлось бежать. Теперь им нашлось дело.



Солдаты Дирлевангера. Маски - чтобы рожу струей от огнемета не сильно обжигало. У ближнего, кстати, ППШ, частям из бывших пленных часто давали знакомые стволы.

Кроме бригады Дирлевангера и отряда РОНА, немцы подтянули к городу кучу всяких формирований типа азербайджанских батальонов, украинских вспомогательных частей, моторизованной полиции и т.д. и т.п. Короче говоря, подавлять восстание отправились части, собранные по принципу «Возьми, убоже, что на фронт негоже». Но основной ударной силой на этом этапе были все-таки люди Дирлевангера и РОНА. Их первой задачей было прорубание коридора к тем, кто был заперт в восточной части Варшавы. Поскольку фон дем Бах и его зам Райнефарт были те еще тактики, немцы устроили атаки сразу по всем направлениям. Дирлевангеру, впрочем, его удар удался. Немцы к середине дня выбили поляков из Воли.
Дальнейшее превосходит понятия о приличиях даже с точки зрения немецких войск образца Второй Мировой. Дирлевангер устроил побоище. Каратели начали с того, что перебили раненых, захваченных в двух госпиталях. Медсестры были изнасилованы и убиты. Затем началась зачистка района. Тех, кому не повезло там оказаться (а не повезло многим, Воля – густонаселенный спальный пригород) толпами сгоняли во двор близлежащего заводика и там расстреливали. Спрятаться было сложно, дома после зачистки сжигали огнеметами. За этот и последующие дни в Воле солдатами Дирлевангера было убито около сорока тысяч человек. Это оценка снизу. Большая часть их не только не была повстанцами, но даже не относилась к способным держать оружие, несколько тысяч погибших были детьми.



Убитые в Воле женщины и дети.

У отряда РОНА, который орудовал южнее, в районе Охоты, получилось почти то же самое, только труба ниже и дым жиже. РОНА прошла аж 300 метров по прямой, оттеснив немногочисленных оборонявших Охоту поляков, после чего предалась радостям грабежа, пития и изнасилований. В ответ на попытки немецких командиров навести какое-то подобие порядка, командир полка, майор Фролов, заявил, что они подчиняются только Каминскому, так что пусть герр генерал своими пожеланиями утрется. Райнефарт в расстроенных чувствах вопросил Каминского, как же так, и тот ответствовал, что солдаты имеют право на мародерство, поскольку потеряли свое имущество в России. Офигевшие немцы принялись капать во все инстанции. Для полного счастья, каминчики где-то нашли двух девушек-немок из нацистской молодежной организации и снасильничали их вместе с полячками. Такого немцы точно простить не могли. Дабы отделаться от этого типа, забегу несколько вперед. Дело кончилось тем, что Каминского в буквальном смысле выгнали из гестапо за зверства. То есть, фон дем Бах в конце августа его приказал расстрелять, что и было сделано. Разница с Дирли состоит в том, что тот был маньяк, но давал результат. РОНА же и результата не давала. Как беспристрастную оценку, как славных подвигов итог, старик Каминский видит стенку и слышит чпок.



Каминский. Каким бы ублюдком ни был Дирлевангер, титул самого убоищного персонажа Варшавского восстания принадлежит этому парню.

Все эти ассирийские зверства совершались с целью посеять ужас и подорвать готовность аковцев к сопротивлению. Реальный эффект оказался противоположным задуманному, поляки убедились, что поражение и сдача означает лютую смерть для их города, и в дальнейшем защищались с отвагой отчаяния.

Город в осаде

Как ни странно, пока шла бойня в Воле, наиболее боеспособные части АК занимались кое-чем иным. Буквально в нескольких сотнях метров от Воли группа под командой Яна «Радослава» Мазуркевича взяла приступом концлагерь Гесийовка. Эта тюряга находилась на руинах гетто, и была местом заключения примерно 350 человек. Там содержались евреи, пережившие восстание в гетто, захваченные ранее члены АК, и некоторое количество советских пленных. Такой успех обошелся всего в одного погибшего, поляки использовали захваченные ранее «пантеры» в качестве бронированного тарана. Можно представить ощущения тюремщиков, которых внезапно приехали долбать немецкие же танки. Освобожденные естественным образом (куда денешься с подводной лодки) пополнили ряды повстанцев. Среди прочих, несколько десятков советских пленных сформировали отдельный русский взвод под командой лейтенанта-пограничника Виктора Башмакова, который в лагерях аж с лета 41-го года сидел.



Одна из "пантер" польской бронегруппы.



Офицеры АК в Жолибоже. Плоховато видно, но под наиболее высоким повстанцем из-за спины товарища выглядывает мужчина в советской пилотке. Это лейтенант погранвойск Виктор Башмаков, командир русского взвода.

Между тем, бригада Дирлевангера продолжала с неотвратимостью крышки гроба пробиваться на восток. По дороге они использовали очередную тактическую новацию: тех жителей Воли, которых в несказанном милосердии не убили, они гнали в качестве живого щита. Такой мощный прием было сложно парировать, и оборонявшиеся здесь батальоны «Парасол», «Хробры» и «Халь» постепенно пятились, тем более что у Дирлевангера было попросту больше людей и толще вес залпа. К 7 августа немцы имели узкий, но вполне проходимый коридор к Штагелю в его Сандомирском дворце, крупный окруженный отряд оказался деблокирован. Правда, охранять весь этот коридор они толком не могли, поэтому связь осуществляли исключительно с помощью брони, обычный грузовик был бы посечен по дороге даже без минометов (которых у повстанцев некоторое количество было), просто из стрелкового оружия.



Расчет самоходной пушки "Бруммбар" развлекается с облезьяном в перерыве между боями. Артиллерия была ощутимым козырем нацистов, при том качестве пехоты, которое было в группе фон дем Баха, без артподдержки они бы там до морковкина заговенья Варшаву не взяли.

Надо отметить одну вещь. Немцам катастрофически недоставало пехоты. Даже не вдаваясь в вопрос о качестве имеющихся частей, они в августе не могли хотя бы как следует блокировать Варшаву. Например, поляки перемещались через Кампиносский лес на севере города, туда-обратно. Немцы старались как-то скомпенсировать эту проблему огневой мощью, Варшава стала местом применения массы малосерийной тяжелой техники, вроде самоходок «штурмтигр» с чудовищным морским реактивным бомбометом в качестве оружия, подрывных радиоуправляемых танкеток «Голиаф», монструозных осадных мортир типа «Карл» и прочая, прочая. Использование всех этих достижений прогресса быстро обращало Варшаву в руины.



Мортира типа "Карл"по имени "Циу" стреляет...



...и попадает в высотку "Prudential".



А так работает "Штурмтигр". Их пустили в серию под конец войны, когда уже, казалось бы, по каким укреплениям стрелять. Ан нашлось по каким.

Немцы, поднатужась, к 11 числу наконец выбили поляков из Воли и гетто (севернее), спалив доставившие им массу неприятностей трофейные «пантеры». А вот в Охоте у РОНА по-прежнему продолжался затыр. Мало того, в какой-то момент коварные поляки дождались, когда герои антибольшевистской борьбы как следует надерутся, и устроили результативную контратаку, по ходу которой командира подразделения РОНА майора Фролова спалили из огнемета.
Пройдя Волю и гетто, немцы уперлись в Старый город. Там и так тусовались основные силы АК, к тому же, Радослав именно туда отвел своих диверсантов из «Зоськи» и «Вацека», поэтому поляки сумели выстроить достаточно плотную оборону. Поскольку немцами командовали откровенные профаны, они не нашли ничего умнее, чем долбиться в польскую оборону в самом сильном ее пункте. Плохая тактическая подготовка штурмующих (бригада Дирлевангера, два азербайджанских батальона, две малочисленных кампфгруппы из пехоты, саперов и артиллерии, подрывные танкетки и самоходки для усиления) приводила к тяжелейшим потерям. С результатом же было откровенно туго. Однако 13 августа немцам удалась потрясающая диверсия.
В середине дня к баррикаде на Замковой площади под прикрытием двух танков подошла танкетка неизвестной конструкции. Через некоторое время экипаж бежал, оставив непонятный samochód pancerny метрах в десяти от баррикады. Повстанцам удалось добраться до машины и отогнать за баррикаду – она была на ходу. Капитан Люциан Гаврих, которому сообщили о захвате необычного агрегата, заподозрил ловушку и вызвал сапера. Однако Витольд Пясецкий, которому поручили осмотр трофея, просто не успел добраться до места. Почему машину решили отогнать в глубину Старого города, чья это была идея, уже никогда не будет выяснено. Но факт тот, что сержанты Зигмунт Сальва и Генрик Пачковский повелистранный агрегат к ставке Бура. Посмотреть на необычный трофей сбежалась масса народу, и повстанцев, и просто варшавян.
В шесть часов вечера, на улице Килиньского напротив штаб-квартиры Бура, в огромной толпе машина взорвалась. Это был тяжелый постановщик мин. Он нес около полутоны тротила. От взрыва детонировал склад коктейлей Молотова. Погибло почти двести повстанцев и столько же мирных жителей, Бура контузило. Был это сознательный шаг немцев, или они хотели только подорвать баррикаду, так и не выяснено по сей день. Витольд Пясецкий, который до конца жизни не простил себе опоздания, был уверен, что немцы сознательно надеялись, что «троянскую танкетку» утянут в глубину обороны. Как бы то ни было, сказать точно уже ничего нельзя, а тогда немцам удалось серьезно поколебать оборону Старого города.



Вот так выглядит эта "троянская танкетка".

Однако и этот удар не оказался фатальным. До 18 августа атаки на Старый город продолжались, сменяясь ударами пикирующих бомбардировщиков и артобстрелами, но успех так и не был достигнут. Поскольку и без того не очень многочисленная пехота понесла тяжкие потери, а линия фронта где была, там и осталась, фон дем Бах на несколько дней приостановил попытки укусить ежа за задницу.



Просто повстанец. Звать Роман Мархель.

В кабинетах и в окопах

Восстание стало сюрпризом не только для немцев. Русские были не то чтобы огорошены. Как минимум, они знали о существовании плана «Буря», и видели, по какому сценарию шли события в городах «Кресов» и Люблине. Но к каким-то решительным мерам на тему помощи восстанию они в августе готовы, конечно, не были, а переговоры с лидерами польского изгнанного правительства неизбежно упирались в тупик.
Но и англичане, на которых польские лидеры так надеялись, никакого восторга по поводу восстания не испытали. РККА была, очевидно, лучшей шпагой Антигитлеровской коалиции, и хорошие отношения с СССР для англичан были куда важнее, чем судьба Армии Крайовой. Тем более, что англичан никто не удосужился поставить в известность о будущем восстании. Англичане ограничились засылкой грузов по воздуху. Первые сбросы разочаровывали, повстанцам удалось подобрать только часть исходно небольшого груза. А ведь в Варшаве были уверены, что на помощь им придет чуть ли не массовый воздушный десант! Слухи в Варшаве ходили совершенно дикие, вплоть до ожиданий сброса целиковой воздушно-десантной бригады. В общем, позиция англичан была проста: они сдали Армию Крайову в пользу хороших отношений с СССР.
Тем временем положение повстанцев в Старом мясте постепенно ухудшалось. Немецкие атаки стоили аковцам очень дорого, от элитных диверсионных батальонов «Кедыва» осталась едва треть состава, остальные батальоны также понесли тяжкие потери. Гражданское население страшно страдало под обстрелами, к тому же, начались проблемы с едой и даже водой. Монтер, понимая отчаянность положения, решился на контрудар с тем, чтобы ослабить давление на Старый город и дать отдых его измученным защитникам. Атаку он решил провести севернее и южнее Старого мяста, из центра Варшавы и северного пригорода, Жолибожа, благо, в последний через Кампиносский лес проникли 650 человек из окрестностей Варшавы. Эти атаки были скверно скоординированы и в итоге захлебнулись. Немцы остановили поляков убийственным артиллерийским огнем, поддержку им также оказывал бронепоезд. Правда, немецкие попытки поэксплуатировать этот успех и все-таки прорваться в Старый город тоже не удались.



Наблюдательный пункт аковцев



Еще одно чудо-оружие по-немецки. Подрывная радиоуправляемая танкетка "Голиаф".

В конце августа фон дем Бах получил солидное подкрепление. С пехотой положение так радикально и не улучшилось, зато добавились разнообразные самоходки (в том числе два монструозных «штурмтигра»), пара осадных мортир типа «Карл», огнеметчики и артиллерия. Шквал огня наконец задавил польскую оборону в Старом городе. 28 августа пала фабрика ценных бумаг, за которую весь август бились с совершенно сталинградским напряжением. Оборона Старого мяста начала рушиться. Полковник Вахновский, командовавший этим сектором, решил эвакуировать уцелевших через канализационные туннели. Около 4500 повстанцев в итоге ушли на юг, в центральную часть Варшавы. Отход проходил достаточно спокойно. Батальон «Зоська» соригинальничал, одетые в трофейный камуфляж и вооруженные немецкими винтовками, поляки вышли из Старого города по поверхности земли, прямо через немецкие линии. Последним, вечером 31 августа, на юг ушел батальон «Хробры», прикрывавший общий отход. В Старом городе осталось около 2 500 раненых и порядка 35 000 гражданского населения. Нацисты перебили около семи тысяч человек, отправив прочих в лагеря. Крепкий орешек был, наконец, разгрызен. В начале сентября эсэсовцы окончательно зачистили последние очаги сопротивления в Старом городе и отбили электростанцию, занятую в начале восстания.
Теперь ситуация была следующей. На севере оставался Жолибож. Там находилось несколько сот человек, в т.ч. просоветская «Армия Людова» в полном составе. В центре оборонялось порядка 5 000 аковцев, еще 2 000 человек защищались в Мокотове, на юге, и 1200 бойцов находилось в Чернякове, районе юго-восточнее городского центра, у Вислы. Понятно, что Монтер мог рекрутировать и больше народу, но на большее не имелось оружия. С идеей связать южные районы с центром нормальным человеческим коридором пришлось распрощаться, поскольку этому мешали хорошо укрепленные позиции в районе местного Гестапо. Однако очередная серия немецких атак потерпела крах, поэтому Монтер все-таки получил возможность улучшить свои позиции. Какие-то отдельные здания в глубине позиций аковцев еще удерживались немцами. Они, конечно, страдали там от голода, но были у повстанцев настоящим гвоздем в дупе. В частности, таковым гвоздем был гарнизон в полторы сотни немцев, засевших на 11-этажной телефонной станции. Ночью 22 августа отряд батальона «Килински» стандартным способом повстанцев – через канализацию - проник в подвал здания, и выбил немцев на верхние этажи, а затем и вовсе принудил сложить оружие. А вот бой за университет удачным не оказался, хотя поляки использовали бронетехнику – самодельный броневик и трофейный БТР. Немцы просто были лучше готовы к удару и имели более многочисленный гарнизон.



Вот эта телефонная станция, ее как раз штурмуют, пробравшись через канализацию.



Она же, вид снизу.

Все же немцы постепенно продвигались вперед. Медленно, на 300 метров за первые две недели сентября, потеряв за эти метры 5 000 человек(!!!), но продвигались. На середину сентября ситуация выглядела плохо и сползала к худшему. Мало боеприпасов, мало еды, мало медикаментов, много раненых и погибающих каждый день гражданских. А главное, совершенно нет перспектив. В штабе Бора начали всерьез обсуждать капитуляцию. Однако именно в середине сентября произошли события, продлившие восстание еще на две недели.

«Красная зараза» приходит

В августе наступление РККА у Варшавы прервалось эффектным контрударом, но в сентябре русские уже чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы зачистить, как минимум, восточный берег Вислы. Если отставить в стороне политику, имелись веские чисто военные причины и к тому, чтобы остановиться в августе, и к тому, чтобы решительно действовать в сентябре. Дело в том, что пока Прага оставалась в руках немцев, те имели собственный плацдарм перед Вислой, что совершенно не улыбалось никому в Ставке. Из-за восстания немцы не могли его толком использовать, но пади Варшава, немцы останутся с отличным предмостным укреплением. 11 сентября 47-я армия начала атаки против немецкого корпуса, оборонявшего Прагу. 14 числа восточный пригород Варшавы был освобожден, смятые немецкие части отступали на север. Но здесь сказалось упущение первых дней восстания: мосты, так и не захваченные раньше, были давно готовы к подрывам, и при приближении русских взорваны. С военной точки зрения это серьезно обесценивало для русских прорыв в саму Варшаву. Но лишний плацдарм едва ли кому-то бы помешал, а Армия Крайова была настолько измотана, что угрозы интересам СССР уже не представляла, так что Ставка приняла решение попробовать форсировать Вислу еще и в самой Варшаве.
Начался сброс в Варшаву оружия и боеприпасов, чего ранее русские не делали. С 13 сентября до конца русские сделали порядка 5 000 самолетовылетов, закинув в Варшаву несколько тысяч стволов, три миллиона патронов, медикаменты, продовольствие и прочая и прочая.



Немцы и ракетная установка

Ближе всего к русским позициям находился Черняков (напомню, юго-восточная позиция повстанцев). Этот анклав был связан с центром узким коридором, и с востока примыкал к Висле. Русские вполне логично решили, что будет лучше, если спасать поляков будут поляки же. 15 сентября Вислу у Чернякова форсировали четыреста «берлинговцев», солдат 1-й армии Войска Польского («наши» поляки, армия была сформирована из интернированных после оккупации Польши немцами и этнических поляков – граждан СССР). Еще несколько тысяч бойцов той же армии присоединились к ним в последующие дни. Переправа шла под постоянным артобстрелом и тяжелыми потерями. В общем, то, что обычно рассказывают про форсирование Днепра, касалось скорее Вислы. На западном берегу их встретили части вездесущего Радослава. Остатки его батальонов как раз для обеспечения высадки и переправились в Черняков. Медленно, но верно поляки накапливали силы на плацдарме. Однако реакция неприятеля последовала незамедлительно.
Во-первых, немцы еще в начале боев за Прагу поняли, чем дело пахнет. За 11-12 числа люди Дирлевангера перерезали узкий коридор между Черняковом и центром, отрезав анклав.
У Баха появление на западном берегу плацдарма, пусть даже и маленького, вызвало бурные переживания. Полноценный плацдарм, поддержанный с того берега артиллерией, и снабжаемый со складов РККА, был бы куда более опасен, чем несколько тысяч повстанцев, засевших в развалинах Варшавы. На Черняков было брошено все, что у немцев было толком боеспособного. Кроме бригады Дирлевангера Черняков несколько дней атаковали армейские кампфгруппы. Удивительно, но из городского центра не было организовано никаких атак, чтобы поддержать плацдарм. Это в самом деле странно, и возможно, что просто мне неизвестно о попытках Монтера пробиться в Черняков. Под этими ударами десант и остатки группы Радослава сопротивлялись до 23 сентября, после чего повстанцы канализацией ушли в Мокотув, а берлинговцы рекой – обратно на восточный берег. В этих боях погибло аж две тысячи берлинговцев.



Могила повстанца. Черняков.

Черняковский десант для меня загадка. Допустим, что для русских это была своего рода широкая разведка боем. Но почему от Бора не последовало бурного энтузиазма по поводу высадки, понять невозможно. Плацдарм мог стать спасением для тысяч солдат Армии Крайовой, при его удержании тысячи людей могли быть спасены от смерти или плена. Поэтому отсутствие активных попыток прорыва объяснить трудно, разве что полной измотанностью АК к концу восстания. С другой стороны, русские действовали сравнительно вяло, артподдержка была спорадической, и обычного для наступлений РККА сокрушительного вала огня просто не было. С третьей – десант позже еще раз попытались «гальванизировать» севернее Жолибожа, а Берлинг был отстранен от командования именно после провала Черняковской высадки. То есть, едва ли этот десант был затеян только ради демонстрации. Как бы то ни было, он провалился.

Последние сполохи

Ко второй половине сентября на фронте наступило некоторое затишье. Теперь нацисты могли раздавить восстание многочисленными армейскими подразделениями. Бах получил «сладкую парочку» Восточного фронта, 19-ю танковую и «парашютно-танковую» дивизию «Герман Геринг». Эти соединения сражались против 2-й танковой армии под Радзимином, позже неудачно пытались разбить Магнушевский плацдарм, теперь им предстояло сломить оставшиеся очаги сопротивления в Варшаве.
Печальная развязка наступала быстро. 24 сентября части двух свежих дивизий (основу группы составили четыре мотопехотных батальона 19-й тд) при участии казаков для поддержки штанов атаковали Мокотув. Уже к 27 числа этот оборонительный район, так уверенно державшийся ранее, был полностью разгромлен. Остановить хорошо тренированную мотопехоту, поддержанную авиацией и артиллерией, повстанцы полковника Рокицкого с остатками диверсантов Радослава просто не могли. Надо сказать, что лучшая дисциплина армейцев по сравнению с карателями дала себя знать. Около двух тысяч человек, захваченных в Мокотуве, стали военнопленными, что не особо радостно, но по крайней мере, их не зарезали на месте, как взятых в Воле/Охоте.



Поляк сдается. 27 сентября, Мокотув. Остановить паровой каток танковой дивизии повстанцы не смогли. Все-таки победить армию с танками и пушками может, в общем случае, только другая армия с более тяжелыми танками и толстыми пушками.

Теперь настала очередь Жолибожа. Этот район был до сих пор «медвежьим углом», его атаковали мало. Теперь на северную позицию повстанцев наступали три батальона «Германа Геринга», усиленные частями «Мертвой головы» и «Викинга». Утром 29 сентября пригород был атакован с юга, и буквально за два дня зачищен, несмотря на отчаянное сопротивление и артобстрел со стороны русских, бивших с восточного берега Вислы. Полторы тысячи повстанцев были убиты или пленены. Двадцать восемь человек добрались до русских. Все анклавы восставших, за исключением собственно центра, перестали существовать.
Дело было ясное. Бор-Коморовский начал переговоры о капитуляции.
Надо сказать, политическим лидерам восстания, сидевшим в Лондоне, удалось добиться одной действительно полезной повстанцам вещи. Англичане признали повстанцев АК солдатами польской армии, и уведомили немцев об этом по дипломатическим каналам. Поскольку на дворе стояла осень 44-го, все кому надо, отлично понимали, что войну Германия проигрывает. Соответственно, за убийства военнопленных виновных будут судить. Фон дем Бах был сукин сын, но отнюдь не дурак, поэтому он не стал артачиться, и предоставил сдающимся повстанцам статус пленников войны. 2 октября повстанцы сложили оружие. За время двухмесячного сражения нацисты потеряли около 16 тысяч убитыми, поляки порядка 15 тысяч погибшими и чуть больше пленными. Почти все пленные были взяты в течение последней недели. Варшавское восстание закончилось.

Ниже - фото капитуляции:






Печальный - Бур. Плотоядно улыбается фон дем Бах.

Мертвый город, Рождество.

Капитулировали не все. Радослав ушел из Варшавы, прикинувшись беженцем, и продолжал партизанить до прихода русских. Кто-то выходил к РККА, перебираясь через Вислу. Кто-то более или менее удачно прорывался в леса вокруг города.

Варшаву Гитлер специальным приказом обрек разрушению. В конце года немцы планомерно разломали практически все здания, оставшиеся целыми во время восстания. Из Варшавы было изгнано более 650 тысяч человек населения. Порядка 15% из них было отправлено в лагеря, остальные просто обречены на скитания по Польше. Всего за время штурма погибло около двухсот тысяч мирных варшавян.
В январе Красная армия начала Висло-Одерскую операцию. 47-я и 1-я Польская армии, не слишком удачно пытавшиеся форсировать Вислу в сентябре, на сей раз преуспели. Уличных боев не получилось, охваченные с юга танкистами 2-й гв. ТА и поляками Берлинга, а с другой - толпой стрелковых дивизий 47-й А, немцы сделали из Варшавы ноги. Русские и поляки вошли в вымерший, полностью разрушенный город.
Бригада Дирлевангера после Варшавы понеслась навстречу своей не слишком радостной судьбе. Через некоторое время ее развернули в дивизию, пристегнув ради этого остатки войск Каминского. Они еще успели покрыть себя примерно такой же славой, подавляя восстание в Словакии. Но солдат в Германии оставалось все меньше, и вскоре ребят Дирли бросили на фронт. И кончилось это плохо, их вскоре сервировали к столу. Во время битвы за Берлин дивизия Дирлевангера попала в знаменитый котел у Хальбе. Оттуда вышел очень мало кто, карательное соединение почти поголовно осталась в лесах южнее Берлина.

Сам Дирлевангер этого не видел, русские его в очередной раз ранили, и он лежал в госпитале. Госпиталь попал в американскую зону оккупации. Но это кожистокрылого эсэсовца не спасло, 1 июня группа поляков из армии Андерса (польские части в американских войсках) вломилась в лечебное учреждение. Злодея вывезли в городскую тюрьму Альтсхаузена. Там его несколько дней били руками, ногами и подручными предметами. Ночью с 4 на 5 июня Дирлевангер помер.

Фон дем Бах стал одной из важнейших фигур Нюрнбергского процесса. Отлично понимая, что петля маячит над головой, он сдал всех и рассказывал всё что союзники хотели знать о Третьем рейхе. За это Геринг ласково назвал его предательской вонючкой, а союзники не стали вешать. Но в своей постели фон дем Бах не помер, его долго таскали по разным процессам, вопросы к нему имела Фемида полудюжины стран, включая ФРГ, и в 72-м году этот хитроумный змей помер в немецкой же тюрьме.

Про политку и стратегию

Когда захочешь покончить жизнь самоубийством, не впутывай в свои дела других. Просто повессья на вожжах в конюшне. – А. Сапковский

Вопрос, вокруг которого пики ломаются до сих пор, и, видимо, будут ломаться еще долго. Могла ли РККА спасти Варшавское восстание? Здесь, мне кажется, дискуссия обычно уходит не туда. Сторонники советской версии настаивают, что не могла никак. Сторонники польской уверяют, что РККА сознательно встала, имея все возможности двигаться дальше, и ничего не делала исключительно ради того, чтобы гитлеровцы Армию Крайову понадежнее умучили. Между тем.

В первые дни ни о каком спасении Варшавы речи, конечно, не шло. РККА занималась спасением собственных авангардов на восточном берегу Вислы, и эта задача была для нее уж всяко актуальнее Варшавы. Но вот дальше, если бы РККА надсадилась, и принялась ломиться в Варшаву как на вокзальный буфет, войти в город она, конечно, могла. Но какие основания были у советских лидеров, чтобы принять такое решение?

Во-первых, для штурма Варшавы нужны войска. Грубо говоря, общевойсковая армия. Это если мы будем оптимистами, то одна армия. А август 44-го – это время, когда Восточный фронт громыхал не стихая от Балтийского моря до Молдавии. Баграмян резался с группой «Север» на балтийских берегах, фронт Конева насмерть рубился за плацдарм у Сандомира, Толбухин истреблял группу армий «Южная Украина» в Молдавии и Румынии, Черняховский и Захаров продирались к Восточной Пруссии, Еременко прогрызал немецкий фронт в Латвии… Короче говоря, если бы у Ставки вдруг обнаружилась лишняя армия, пять-шесть фронтовых командиров трубным гласом потребовали бы ее себе. И были бы совершенно правы. Короче говоря, Рокоссовский должен был обходиться внутренними резервами. Откуда бы он эту заветную армию взял? Напрашивается мысль об ослаблении какого-то плацдарма. Например, Магнушевского. Факт, что занимавшая его 8-я гв. армия могла въехать в Варшаву на белом коне со спасенной паненкой, перекинутой через круп. Но также факт, что Рокоссовскому лично и Ставке над ним совершенно не улыбалось отдавать мощный плацдарм ради… ради чего? В лучшем случае такого же (а вполне возможно, менее удобного) плацдарма в Варшаве? И в чем тут, спрашивается, наш гешефт? Ведь это не просто так переправился через реку в прогулочной лодочке. Это операция, которая будет стоить много крови. На Магнушевском плацдарме 8-я гв. Армия потеряла аж 35 тысяч человек убитыми и ранеными. Это очень много. Берлин с Зееловскими высотами стоили ей дешевле. И вот, предлагается аналогичная мясорубка. При том, что результатом кровопролития станет обмен шила на мыло. Реальность состоит в том, что восстание, при активной помощи ему, с военной точки зрения не облегчало, а осложняло положение РККА. То есть, военные соображения не могли толкнуть СССР на активную помощь восстанию. Была, кстати, штука, ради которой русские могли вывернуться, и напрячься ради хотя бы небольшой позиции в Варшаве, позиции, на которую при случае могла и Армия Крайова отойти. Я имею в виду мосты. Капитальный мост через Вислу был бы серьезным бонусом, за который стоило побороться. Допустим, даже не освобождая Варшаву целиком, а удерживая несколько квадратных километров на западном берегу. Но тут мы упираемся в тот факт, что мосты Армия Крайова в реальности не захватила. Лучшие и наиболее хорошо вооруженные отряды АК занимались чем угодно, но не мостами. Бронегруппа на «пантерах» штурмовала тюрьму, защищала Старо Място, но не брала мосты. Награда, которая реально могла толкнуть Рокоссовского на быстрый прорыв, даже не появилась в призовом фонде.

С политической точки зрения АК преследовала свои интересы, не совпадавшие с интересами СССР. Ок. Это не грех, иметь свои интересы. Но невозможно понять, в чем тогда смысл претензий к Сталину. Таковой, по сути, оказывается в том, что Сталин делал то же самое, что АК. То есть, преследовал интересы своей страны в ущерб интересам чужой. Грех англичан оказывается тот же самый, они поставили нужды Британии выше нужд Польши. Рассудком понять такое невозможно. При этом, уже в ходе восстания эмигрантское правительство проявило поражающую воображение упертость. Обсуждать вопрос об этих несчастных кресах в момент, когда твои сограждане, лучшие из твоих сограждан, посреди твоей столицы десятками тысяч кровью истекают – это я не знаю каким изрядным политиком надо быть. Политические лидеры АК уперлись рогом, боясь потерять кресы и получить советскую Польшу, в итоге потеряли кресы, получили советскую Польшу, и еще разрушенную Варшаву и горы трупов в придачу.

С точки зрения Сталина чужая недружественная партизанская организация была, очевидно, не особо желанным партнером для переговоров. Людям, объявившим тебя врагом («Доктрина двух врагов» действовала, и Сталин о ней, конечно, знал) никто, разумеется, не будет радостно сбрасывать оружие. И вообще на успешную взаимную поддержку тут рассчитывать сложно.

При этом надо понимать одну вещь. Поляки, которые воевали в Варшаве, и которые торговались в Лондоне и Москве – это очень разные поляки. К солдатам и полевым командирам восстания невозможно не испытывать уважения в смеси с восхищением. В диких условиях, сражаясь против неизмеримо лучше вооруженного и превосходящего числом врага, нуждаясь в самом элементарном снаряжении, добывая в бою все вплоть до еды и патронов, они продержались два месяца. За это время они успели нанести своим мучителям достаточно ощутимый урон. Более того, уровень «кровавых потерь» (т.е., убитые и раненые) у нацистов оказался примерно на том же уровне, если не больше, чем у аковцев.
Руководство восстанием в чисто военном смысле куда менее достойно превосходных эпитетов. Главная проблема – это, конечно, исходный план операции. Он требовал исключительно точного расчета момента начала восстания. Для такого расчета надо было иметь очень подробную и достоверную информацию и о положении дел на фронте, и о настроениях в Лондоне и Москве, чего разведка АК обеспечить, конечно, не могла. В реальном конце июля 44-го Монтер и Бур сыграли в рулетку с неизвестным числом патронов в барабане, и в итоге ожидаемо выпалили себе в висок. Добро бы только себе.

Могло ли восстание кончиться удачей? Несомненно. Но для этого аковцам нужно было встать на горло собственной песне, и согласиться на условия Советского Союза. Какие бы условия ни продиктовал Сталин, тяжелее реальных они не будут, зато тысячи людей остались бы живы. Предположим, восстание увязывается с прорывом русских в Прагу, и вместо никому не нужных спальных районов Жолибожа-Мокотува любой ценой захватывается один-два моста. В город входит, например, один-два стрелковых корпуса 47-й армии. И орлы Дирлевангера сталкиваются не с полувооруженными отрядами партизан, а с полноценной пехотой, имеющей чем подбить танки, и чем ответить на артобстрелы. Каратели в реальности с трудом ломились через баррикады, но под огнем корпусных пушек они бы просто легли. В плохом варианте, по крайней мере, остатки АК отступили бы на восточный берег Вислы с красноармейцами. Но в реальности, к сожалению, сотни тысяч людей стали жертвами политических игр.
И последнее. В Варшавском восстании участвовало несколько десятков русских. В основном это были пленники, освобожденные в первые дни восстания, но был, например, и дезертир из отряда Каминского. Знаем мы о них очень мало, но один факт говорит многое. Никто из них не попал в плен вторично. Такие дела.

Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis.