Корейская сказка...

[Анор]

...которая очень нравится мне своей беспощадной (хотя и не быссмысленной) моралью

Жили три брата на свете и захотели они нарыть женьшеню, чтобы стать богатыми. Счастье улыбнулось им, и вырыли они корень ценой в сто тысяч кеш. Тогда два брата сказали: «Убьём нашего третьего брата и возьмём его долю». Так и сделали они. А потом каждый из них, оставшихся в живых, стал думать, как бы ему убить своего другого брата. Вот подошли они к селу. «Пойди, — сказал один брат другому, — купи сули (водки) в селе, а я подожду тебя». А когда брат пошёл в село, купил сули и шёл с ней к ожидавшему его брату, тот сказал: «Если я теперь убью своего брата, мне останется и вся суля, и весь корень». Он так и сделал: брата застрелил, а сулю выпил. Но суля была отравлена, потому что ею хотел убитый отравить брата. И все трое они умерли, а дорогой корень женьшень сгнил. С тех пор корейцы не ищут больше ни корня, ни денег, а ищут побольше братьев.

Гарин-Михайловский Н. Г. Корейские сказки, записанные осенью 1898 года

@темы: Сказки

Comments

[Лайверин]

Привет из детства...

[Rotstein]

по-моему, эта сказка больше подходит китайцам.)))

[Анор]

Лайверин, ага. Я помню еще, как мне в детстве очень нравилась (и сейчас нравится) формулировка из сказки про зайца, совершенно в духе Капитана Очевидность:

"Услыхал заяц, что его опять ищут, и говорит:
- Ну, теперь, когда мне всё равно умирать, сделаюсь я хунхузом.
И заяц сделался хунхузом."

Rotstein, да китайцев в этих сказочках тоже склоняют. Например, в сказке про двух особо патриотичных предсказателей:

Жили были на свете два предсказателя: кореец То-шен и китаец Цхо-ирен.
— Надо посмотреть, что делает мой собрат, — сказал корейский предсказатель и пошёл на китайскую сторону.
Шёл, шёл и видит стоит гора, на горе костёр горит, и китаец разрывает чью-то могилу.
— Зачем ты разрываешь могилу? — спросил кореец.
— А ты сперва поздоровался бы, корейский предсказатель.
— Откуда ты знаешь, кто я?
— Хорошему предсказателю следовало бы всё знать, — ответил китаец.
Понял корейский предсказатель, что перед ним китайский предсказатель и, ничего не сказав, присел, закурил трубку и стал смотреть, что из всего этого выйдет.
Вырыв могилу, китаец вытащил из неё на половину сформировавшихся двух драконов и бросил их в огонь.
Затем, закурив трубку, присел возле корейского предсказателя и сказал:
— Теперь видел, зачем я рыл могилу? Если бы эти драконы сформировались и улетели в небо, то большой вред был бы от того китайскому государству.
— Да, ты ученее меня, и я хотел бы у тебя доучиться, — сказал кореец.
Китаец согласился учить его и повёл своего ученика по горам, объясняя счастье каждой. Так дошли они до реки Амноки, 15 вёрст выше города Вивена. Река Амнока, как известно, граничит Китай и Корею.
— Вот видишь здесь, на китайском берегу, эту гору. Она называется Цари-сачи. Она похожа на сосуд цари, в котором мы едим лапшу. Теперь посмотри на корейскую сторону: та гора не напоминает ли тебе чего-нибудь?
— Она похожа на Гири-тан, сосуд, в котором мы выпариваем наш хлеб.
— Гора та так и называется. Одна гора без другой бессильны, но вместе нет счастливее этих гор на свете. Тот род, который похоронил бы здесь своих предков, имел бы счастье, какого ещё не имел ни один, рождённый землёю. Но всё несчастье в том, что горы эти принадлежат разным государствам, и пока так будет, от этих гор никакому государству толку не будет.
И сказав это, китайский предсказатель заплакал от огорчения.
Утерев слёзы, он продолжал:
— Здесь мы с тобой расстанемся. Я не желаю зла ни тебе, ни твоей стране, и ты сейчас увидишь это, потому что я тебе скажу секрет, как сделать, чтобы страна твоя процветала. Вот он: в вашей провинции Ханхади есть гора Пян-сан. Если на вершине её поставить три камня и перекрыть их плитой, то великое благоденствие будет для страны.
То-шен поблагодарил товарища, простился с ним и возвратился домой.
Сейчас же он пошёл и поставил на Пян-сане три камня и перекрыл их плитой.
Но прошло три года и оказалось, что Цхо-ирен коварно обманул товарища. За все три года во всей Корее не родилось ни одного ребёнка.
— Ну, хорошо же, — сказал То-шен, — и я же удружу твоей стране.
То-шен отправился для этого на Пектусан, из озера которого Танхаги вытекает китайская река Хын-нен-ган. У истоков этой реки То-шен устроил Ца-он-хим, что значит самоработающая толчея.
Результатом этого было то, что в последующие три года, и у китайских женщин не родилось ни одного ребёнка.
Тогда Цхо-ирен пришёл к богдыхану и рассказав ему всё, сказал:
— Думаю, что это происки корейского предсказателя.
Китайский император приказал немедленно вытребовать То-шена в Пекин.
Когда То-шен приехал, его встретили очень ласково, а Цхо-ирен просил у него прощения.
— Мириться, так мириться, — сказал То-шен, и он рассказал, что он устроил против счастья Китая.
Послали на Пектусан, разрушили толчею и в туже минуту все китайские женщины родили.
— Ну, теперь, — сказал китайский император, — рубите скорее обоим предсказателям головы.
То-шену и Цхо-ирену отрубили головы и издали закон, чтобы и впредь всякому, кто будет заниматься делами своей родины, рубить голову.
С тех пор, правда, и китайские и корейские женщины рожают исправно, но дела обоих государств идут всё хуже и хуже.

Вообще, пожалуй, именно беспощадная мораль всех этих сказок меня умиляет больше всего. Впрочем, и отдельные детали сюжета попадаются очаровательные. Больше всего мне понравилось про попил откатов:

"Богдыхан послал в Сеул, и когда корейский император узнал, зачем послы приехали, он отдал им картину за тысячу кеш.
Со взятками корейским министрам она обошлась в тридцать тысяч кеш."