Сказание о пяти генералах

В историческом интернет-журнале "Факел" опубликовали мой перевод статьи Мерля Приббенау (Merle L. Pribbenow II) "Сказание о пяти генералах: вьетнамское вторжение в Камбоджу" - 30-страничный рассказ о не самом известном у нас сюжете: стремительной кампании 1978-1979 годов, когда вьетнамские танковые колонны ворвались в Пномпень и свергли режим Пол Пота.



Часть первая: fakel-history.ru/skazanie-o-pyati-generalax-cha...

Часть вторая: fakel-history.ru/skazanie-o-pyati-generalax-cha...

Кроме того, на том же сайте можно найти мой перевод "Обороны Дурацкого брода" Эрнеста Суинтона: fakel-history.ru/durackij-brod/

@темы: История, Переводческое, Война

---

Ну, и чтоб действительно было в дневнике что-нибудь интересное...

...пусть будет если не свое, так копипаста, военно-историческая. Оригинал: p-chuchundrin.livejournal.com/151087.html p-chuchundrin.livejournal.com/151448.html


Капитан Флинт паровой эпохи. Рейдер "Эмден"

Первая Мировая чаще всего ассоциируется с грандиозными позиционными боями, и на ее главных театрах основное содержание действительно было таково. Но на периферии в это время происходили истории, не лишенные даже духа авантюры. Все слышали о Лоуренсе и его азиатских эскападах, многие - о похождениях Леттов-Форбека в Африке. Наша история происходит тоже на периферии – в Индийском океане.

Лето 1914 года легкий крейсер «Эмден» встретил в Циндао. Это германская колония в Китае, порт в северной части страны. Там немцы оборудовали кусочек Дойчланда с пивоваренным заводом, музеем Мекленбурга и тщательной планировкой улиц, в общем, устроились всерьез и надолго. Но главным делом, конечно, было устройство морской базы для Восточно-Азиатской крейсерской эскадры адмирала фон Шпее. Интересы Германии на Тихом океане блюли два броненосных, три легких крейсера и всякая транспортная и вспомогательная мелочь.

Что собой представлял «Эмден», главный герой повествования. Это был относительно новый легкий крейсер, 1910 года постройки. Его спуск на воду был под угрозой из-за недостатка средств, но на доводку корабля до кондиции собрало деньги эсэмсэсками патриотически настроенное население города, собственно, Эмден, и в честь их порыва строящийся корабль получил такое название.



Вот он, наш герой. Вскоре после спуска на воду.

В Циндао крейсер стоял с самого начала службы. К началу войны экипаж уже имел нечто вроде боевого опыта, «Эмден» использовали как канонерку при подавлении одного из китайских восстаний. Капитан второго ранга Мюллер был одним из командиров кораблей, лично отобранных Тирпицем, а экипаж был очень хорошо подготовлен, даже выигрывал какие-то соревнования флотских артиллеристов. В общем, это было весьма недурное судно, однако в конструкции изначально имелся недостаток: его основное вооружение составляли восемь 105-мм орудий, англичане того же ранга имели 152-мм пушки, и это обстоятельство еще сыграет. Впрочем, пока «Эмден» не имел случая опробовать свои орудия на кораблях противника.

За несколько дней до начала войны эскадра – все боевые корабли кроме «Эмдена» ушла в плавание к Самоа. 30 июля Мюллер, не получая указаний от Шпее, принял самостоятельное решение идти в море. Сообщение об открытии боевых действий застало его уже в пути. Здесь немецкий капитан впервые проявил те качества, которые сделали его корабль легендой, Мюллер начал охоту на «купцов» по собственному почину. Первой его жертвой стал – увы – русский пассажирский пароход «Рязань». На «Рязани» Мюллер опробовал технологию, которую позже будет применять все время. Запримеченному судну отправляют сигнал «Немедленно остановиться. Не подавать радиосигналов», затем на него высаживается абордажная команда, берущая под контроль рацию и важные посты. Надо отметить, «Рязань» оказалась строптивее большинства жертв «Эмдена», остановилась только после серии предупредительных выстрелов и орала по радио «SOS», пока абордажники не вломились в радиорубку. Вернувшись в Циндао, Мюллер отправил экипаж и пассажиров «Рязани» домой по железной дороге, саму «Рязань» начали переделывать во вспомогательный крейсер (пушки для этого сняли со старого крейсера «Корморан»). Что характерно, к моменту возвращения слухи уже произвели захваченный пассажирский пароход в крейсер «Аскольд».



Первый трофей. Увы, наш.

«Эмден» начал готовиться к рейду, из которого возвращения в Циндао уже не планировалось. Рабочие прачечной, китайцы, отказались идти в рейд. Их старший в конечном счете посулами убедил их остаться, но вот сам, что характерно, сбежал, шельмец. Прачка по-китайски си-и-ди, поэтому экипаж называл их «Сиди-айн», «Сиди-цвай» и «Сиди-драй», в конечном счете от этих людей даже имен не осталось, из-за гибели документации. В Циндао осталось только несколько вспомогательных судов. Вскоре немецкая колония была осаждена японским флотом и сухопутными силами. Циндао продержался два с половиной месяца, за это время гарнизон успел утопить японский крейсер, и в итоге в ноябре немцы исчерпали возможности к сопротивлению и капитулировали. Но эскадры там уже, разумеется, не было.

Между тем, «Эмден» шел к точке рандеву с крейсерской эскадрой Шпее, острову Паган. Это Марианские острова на Тихом океане, восточнее Филиппин. Кроме боевых кораблей туда же пришел спутник «Эмдена», угольщик «Маркоманния». Мюллер отправился на совещание к адмиралу Шпее и там изложил свое предложение. Кавторанг заметил, что при общем превосходстве противника в силах крейсерскую эскадру рано или поздно перехватят и утопят без особого вреда для неприятеля. Поэтому Мюллер предложил отправить «Эмден» в одиночное плавание по Индийскому океану для истребления торговли и троллинга оружием. Шпее эта идея особенно понравилась в том аспекте, что эскадра жрала чертову тучу угля, а Мюллер собирался перейти на самообеспечение, по принципу «патроны есть – еда найдется» и попросил только оставить ему «Маркоманнию» в роли плавучего склада. 14 августа «Эмден» в сопровождении угольщика ушел пиратствовать.



Паж нашего корсара, угольщик "Маркоманния"

«Эмден» скользит по океану молча, чтобы не выдавать себя. С миром связывает только прием радиопередач. Но передачи врут как сивый мерин, причем мало того, что обе стороны безбожно пропагандируют свои успехи, одну из новостей о сражении англичан с немцами, как считает Лохнер, пустили американцы, чтобы поманипулировать рынком ценных бумаг! Вор, вор невер ченджес.

Между Явой и Суматрой старпому, кап-лейтенанту фон Мюке, пришла недурная идея. «Эмден» нес три дымовых трубы, на английских крейсерах обычно было или две или четыре. Поэтому ради маскировки из дерева и парусины прифигачили еще одну, фальшивую. Теперь при большой дистанции или плохом знании силуэтов его можно было перепутать с крейсером типа «Веймут» или «Чэтэм». Главное было не напороться случаем на «систершип», которых несколько штук по округе ходило. Попутно спокойствие было омрачено еще одной деталью. Среди разнообразных нейтральных голландских судов («Эмден» шел мимо нидерландских колоний) выделялся некий особый, летучий голландец, который призывал следовать за ним.
«Подписывался» он закодированной аббревиатурой «КМД». Мюллер решил, что кто-то ловит крокодила на живца и на сигнал не пошел. И правильно сделал, потому что это его заманивал броненосный крейсер «Гемпшир», который при встрече своими 7,5-дюймовками «Эмдена» просто убил бы. «Гемпшир», кстати, хорошо знали на «Эмдене», во время подавления того восстания в Китае, которое стало для немецкого крейсера боевым крещением, они действовали бок о бок, Мюллер и капитан «Гемпшира» Грант лично знали друг друга.



Крейсер "Гемпшир", демон-преследователь.

В общем, крейсер нервно, но благополучно пробрался в Индийский океан. И началось.
Поздний вечер 8 сентября. Ура-ура! Пароход. «Остановите машины. Не пользуйтесь радио». Абордажная команда лейтенанта Лаутербаха идет брать приз. Упс! Ситуация оказывается двойственной. Трофей – греческий пароход «Понтопорос» с углем для английского правительства. Как поступить с точки зрения международного права? Мюллер принимает соломоново решение. Уголь конфискуется, а нейтральному греку платятся деньги, чтобы он ходил за «Эмденом», пока тот будет кушать вражеский уголь.
«Эмден» идет в Бенгальский залив. Восточное побережье Индии, Калькутта и Мадрас, обещают добычу. И она не замедляет появиться. Следующим трофеем стал английский «Индус»… с грузом разнообразной жратвы.

Это был, наверное, самый приятный из призов «Эмдена». По словам офицеров, крейсер стал напоминать сельскую ярмарку. Ют был увешан ветчиной, на палубе возвышались горы шоколада, пустые резервуары забили коньяком, мало того, «Эмден» теперь располагал целым стадом живого скота. На крейсере еще ранее окотилась корабельная кошка, теперь к стае из шестерых котофеев (их назвали по именам захваченных кораблей, по палубе бегали Король Луд, Кабинга, Индус и кто-то еще) добавились свиньи (какой немец откажется при случае заточить кабанчика), коровы, куры, гуси, овцы и прочая животина (позднее с какого-то приза еще антилопу сняли). Кокам приходилось «соблюдать осторожность, чтобы не перекормить экипаж», а офицерам требовалось следить, как бы матросы не злоупотребили пивом и коньяком. В общем, прекрасна пиратская жизнь.

«Индусу» открыли кингстоны, экипаж отправился на «Маркоманнию» под замок. Вскоре один за другим захватываются еще три англичанина. Технология одна и та же, экипажи на «Маркоманнию», корабли на дно. Обилию англичан не надо удивляться, каждое третье судно в море в те времена – английское. А тут тем более колонии, «Эмден» упражнялся вблизи Калькутты. Затем попадается нейтрал – итальянский пароход. И снова корабль Антанты. «Английский? – Нет, британский!». Странный ответ получил объяснение быстро, это шотландец с грузом локомотивов и автомобилей. На дно, все на дно. В конце концов, на очередной трофей, пароход «Кабинга» пересаживают всех пленных и отпускают. Английские моряки успели пережить много неприятных часов, ожидая, что их просто утопят, чтобы не кормить, и такое благородство вызывает на борту «Кабинги» взрыв ликования.

Экипаж «Эмдена» был сыт и доволен, но тревожился от недостатка информации. Все газеты были трофейными и, естественно, сообщали об успехах союзников. Старпом Мюке, исполнявший функции замполита, старался выудить из английских газет что-то приятное для Германии, это было нелегким делом, но вовсе ничего не сообщать он не мог, иначе пошли бы слухи. В конце концов Мюке разрядил обстановку, зачитав сообщение о потоплении в бою крейсера «Эмден», после чего экипаж расслабился, удостоверившись, что вражьи голоса свистят как дышат.

«Маркоммания» набирает уголь в нейтральных портах, «Эмден» ждет ее в установленных точках рандеву. Охота продолжается. В этот момент за «Эмденом» охотится уже целый выводок английских крейсеров, французские, японские, русские суда. Не получается. Хотя старый знакомый «КМД» прошел буквально в двух шагах, радисты «Эмдена» в одну из ночей засекли его всего в десяти милях от себя. Примерно тогда же они таки установили по данным радиоперехвата, что это таки «Гемпшир».

Ради разнообразия и для вящего пистона неприятелю Мюллер решает устроить диверсию уже против берега. Вечером 22 сентября «Эмден» подходит к гавани Мадраса. Это решение созрело у Мюллера еще и потому, что он слишком долго разбойничал в одном месте и опасался быть перехваченным. Несмотря на захваты судов, англичане были расслаблены долгим отсутствием опасности, последний раз в этих краях воевали в 18 веке, и теперь Мадрас ярко освещен. Несомненно береговые батареи ответят на долгий обстрел, да «Эмдену» и негде в случае чего пополнить боеприпасы и отремонтироваться. Поэтому нужна внезапная атака. В качестве цели Мюллер выбрал огромные цистерны Бирманской нефтяной компании.

Комендоры «Эмдена» очень тщательно прицелились, чтобы не зацепить сам город. Стать героями английской пропаганды немцам не улыбалось. «Эмден» стоял в трех километрах от причала правым бортом к Мадрасу. Цистерны взяли классической «вилкой». Первый залп ушел с перелетом, второй дал недолет, а третьим, после новой поправки, ударили в цистерны. Обстрел нефтяных хранилищ, надо полагать, зрелище увлекательное, Мадрас ярко осветило огромным столбом пламени из двух пробитых цистерн. Пять тысяч тонн нефти исчезло в огне и дыму. Береговые батареи запоздало открыли огонь, но «Эмден» ушел без повреждений, погасив прожектора.



Нефтяные баки "Бирма Ойл" горят.

Моральный эффект оказался серьезным. «Калькутта Кэпитал»: «Разрушения, нанесенные эффективными грабительскими экспедициями «Эмдена», очень удручают. Самые дикие слухи летают по базарам, как ураганы: ужасающая немецкая военно-морская эскадра собирается бомбардировать город. Даже на тех, кто не занят агитацией и не желает смущать правительство, успешные набеги «Эмдена » произвели глубокое впечатление. (…) Рассказы, передаваемые на улицах и базарах из уст в уста, совсем не льстят англичанам. Какая польза от анализа провалов немецкой военной стратегии, когда успехи и находчивость маленького крейсера позволили ему безнаказанно налетать на большие корабли и прямо демонстрировать населению, что могут сделать немцы? Нельзя отрицать продолжающуюся свободу действий «Эмдена». Англичане озлоблены и наполнены горечью и для этого есть основания: у всех индусов, с которыми они контачат, сложилось раздутое мнение о могуществе Германии. Заверения сагибов, что Великобритания и ее союзники медленно идут к победе, с сомнением принимаются местным населением».

До сих пор в тамильском языке слово «эмден» означает «ловкий человек», «проныра».


Между тем, «Гемпшир» вторично чуть не поймал «Эмден». Он на пару с японским крейсером «Тикума» оказался на маршруте «Эмдена». Но капитан Грант получил радиограмму об обстреле бирманского порта (ложную, в панике ошиблись) и с хохотом побежал к бирманским берегам ловить «Эмден». В итоге получилось представление «Я и мой брат-дебил», «Тикума», получив сообщение, что «Гемпшир» идет мочить «Эмден» у берегов Бирмы, расслабился, остановился и начал неторопливо загружаться углем, так что рейдер прошел мимо беспечного ловца как электричка мимо нищего.

Неделю спустя в Коломбо явились на пароходе «Грейфес» еще несколько сот моряков с разных английских купцов, перехваченных «Эмденом». Среди прочего, рейдер обзавелся новым угольщиком, капитан Мюллер захватил английский «Бьюреск», насадив там новую команду. Это оказалось очень кстати, «Маркоманния» некоторое время спустя вместе с греком напоролась на противника и была утоплена. Греку пофигу, а вот немецкое судно ждал печальный финал.

Теперь Мюллер оказался перед новой проблемой. В тропических водах дно «Эмдена» обросло ракушками и разной гадостью в такой степени, что это уже было неприятно для мореходных качеств. Для чистки нужна была какая-то стоянка. Для этого была выбрана небольшая английская колония, Диего-Гарсия, архипелаг Чагос, сильно южнее индийского полуострова. В разведывательном бюллетене, которым располагал Мюллер, было указано, что порта в этой колонии нет, радиостанции тоже, вооружения не имеется, два раза в год заходит корабль, покупает пальмовое масло, продает товары для нужд поселенцев. То, что нужно. Риск наткнуться на какой-нибудь «Ярмут» минимален.
3 октября «Эмден» входит в гавань Диего-Гарсии. Мюллер ожидал чего угодно, но не того, что случилось в действительности. Жители толпой приветствуют немецкий крейсер, британский губернатор тепло приветствует Мюллера. «Мы счастливы принять вас».

Война длится уже два месяца, но на острове понятия не имеют, что произошло в Европе. Мюллер не стал разочаровывать душку-губернатора. Нет, у нас тоже нет новостей. Мы в кругосветном плавании, поэтому корабль такой помятый. Да, мы с удовольствием подарим вам эти сигары, а наш корабельный механик починит вашу моторную лодку. Хотите еще виски?

Через несколько дней после ухода «Эмдена» в бухту ворвался наш старый знакомый, капитан Грант и все его дети на «Гемпшире». Тропическое небо услышало очень много факов и шитов, но сделать уже было ничего нельзя.

Возвращаясь в восточную часть Индийского океана, «Эмден» захватил еще несколько судов. Один из трофеев оказался древним разваливающимся плавучим старпером, делавшим по 4 узла, капитан был только рад и сердечно благодарил Мюллера за избавление от этой рухляди, благо, деньги за рейс он взял авансом. На другом судне у одного из офицеров объявился знакомый. Вернее, знакомая. На грузовике «Троил» (медь, резина, цинк, 7,5 тысяч тонн) оказалась пассажирка, знающая лейтенанта Лаутербаха, командира эмденовской абордажной команды. Лаутербах до войны командовал пассажирским лайнером, и леди его хорошо помнила по какому-то круизу. От происшедшего дама была в восторге, романтишный корсар пленяет девушку в открытом море...

А вот капитан «Троила» был в бешенстве. Ему в Коломбо посоветовали отклониться на тридцать миль от обычного маршрута, чтобы не попасться «Эмдену», он отклоняется и встречает, супрыз, «Эмден» именно на новом маршруте.

В этот момент «Эмден» сопровождала толпа из пяти трофеев. Мюллер поступил как обычно, корабли на дно все кроме одного, отпущенного с людьми.

«Эмден» шел на восток. Обстановку тропического рая омрачало одно обстоятельство: невозможность нормально помыться. В «вороньем гнезде» сидели «искатели облаков» и обнаружив что-то, сулившее дождь, они немедля меняли курс корабля, после чего экипаж наслаждался единственным доступным душем.

Теперь время для самой неприятной части повествования. Тут уж из песни слова не выкинешь.
У берега Малайзии есть небольшой остров Пенанг, порт которого союзные корабли использовали для заправки и ремонта. Мюллер решил долбануть по гавани, поймав кого-нибудь крупного внезапной атакой.

28 октября на техобслуживании в бухте Пенанга находился русский легкий крейсер «Жемчуг». Кроме него в гавани пребывали три французских миноносца. В порт войти довольно трудно из-за мелей, а в самой гавани сложно маневрировать, она небольшая. Тем не менее, в ночь на 28 октября «Эмден» пробрался в гавань. Спрашивается, как отреагировали на идущий во тьме крейсер французские миноносцы, патрулировавшие подходы к акватории порта? Никак, они его не заметили. Сторожевой катер принял «Эмден» с его фальштрубой за английский «Ярмут» и даже не опросил. На берегу никакого охранения не было.

Вахтенные «Жемчуга» не различили немецкого флага, а четыре трубы свидетельствовали: крейсер английский. Все нормально. «Эмден» подошел на дистанцию для морской войны пистолетную: 300 метров. И выпустил торпеду в упор.

«Жемчугу» оборвало корму. «Эмден» открыл кинжальный огонь по носу корабля. На «Жемчуге» управление было нарушено, поскольку капитан Черкасов спал на берегу. Артиллерийский офицер Рыбалтовский успел открыть ответный огонь, но повреждения «Эмдена» от его попадания оказались очень легкими. Вторая торпеда поставила точку в судьбе «Жемчуга». Этот корабль ушел из Цусимы, но его как будто преследовала судьба. От крейсера осталась мешанина обломков, которая уже не была кораблем.



"Жемчуг". Еще живой.

Тем временем у входа в бухту появился еще один боевой корабль, это был миноносец «Муске», один из двух, проглядевших рейдер. Экипаж «Муске» опять был обманут лишней трубой. Лохнер считает, что рейдер был принят за «Ярмут», Блон – что за «Жемчуг», но главное остается неизменным. Они приняли «Эмден» за дружественный корабль, пока не сблизились на короткую дистанцию. «Черт побери, это же «Эмден!» Поздно. Несколько минут стрельбы стоили «Муске» сорока убитых, котлы взорвались, корабль ушел на дно. Шлюпки, спущенные с «Эмдена» подобрали 36 французских моряков. Командир корабля, офицер по фамилии Теруанн, был смертельно ранен в самом начале боя.



Миноносец "Муске".

«Эмден» на полной скорости покинул поле сражения.

На «Жемчуге» были убиты и умерли от ран 88 человек, на «Муске» - более сорока. Черкасов позже был осужден и разжалован в матросы. Я таки предамся популярному спорту и попробую найти виновных. Черкасов, по сути, грешен в основном тем, что не велел зарядить орудия и ушел спать на берег. По факту Рыбалтовский сделал один выстрел, лишь по случайности никого не убивший. «Эмдену» много не надо, и даже один удачный выстрел мог создать немцам проблемы, ремонтироваться-то им негде. Но двух выстрелов Рыбалтовский сделать не смог, потому что, блин, орудия не снаряжены. С другой стороны, «Муске» очень интересно патрулировал подходы к бухте, так, что не заметил такую малость, как идущий в гавань крейсер на фарватере шириной аж в один километр. Как так вышло, уже не спросишь, кэп Теруанн и, видимо, вахтенные погибли, и как бы они ни ошиблись, заплатили самую высокую цену за свои косяки. Наконец, в литературе фигурирует еще какой-то патрульный катер, который просто не познаша супостата. Ну, и у нас есть администрация порта в лице английского командующего Мак-Интра, не удосужившаяся поставить на берегу хотя бы сторожа дядю Джона с прожектором на шухере. Ну, и «Эмден», конечно, надо отметить, очень квалифицированно вел бой в незнакомой и достаточно неудобной гавани, он там мог сто раз просто на мель влететь. Но не влетел.



Пенанг. Вот в этаком раю друг друга снарядами и фаршировали.

Православный крест на могиле моряков «Жемчуга» в Пенанге до сих пор стоит, в 1915 году его экипаж вспомогательного крейсера поставил, который там трупы и оборудование с мертвого корабля поднимал. В 72-м уже советское правительство поставило памятник поновее. Такие дела.

После этого драматического успеха Мюллер обнаглел. Его следующая идея состояла в том, чтобы навести панику в колониях, по-настоящему атаковав и на какое-то время захватив какой-нибудь английский аванпост. Для этого он избрал остров Дирекшн, небольшой клочок земли, Кокосового архипелага на юго-запад от Индонезии, а по совместительству довольно крупный узел телеграфной связи. С точки зрения Мюллера, паника должна была прикрыть бросок «Эмдена» в противоположный конец океана, к Красному морю. Это был отличный план, его недостаток состоял только в том, что он полетел кувырком.

На рассвете 9 ноября «Эмден» подошел к острову Дирекшн. На подходе он запросил по радио свой угольщик – шедший с ним трофейный «Бьюреск». Радист на Дирекшне перехватил сигнал и запросил, кто это. «Эмден» молчал. В отличие от мореманов, радист на Дирекшне был сухопутным парнем, и не был в курсе, у кого там сколько труб, он просто услышал, что сигнал подан по немецкой рации типа «Телефункен» (хороший радист может это определить), а выглянув в окно, увидел входящий в гавань крейсер и сложил два с двумя. А сложив, принялся вопить в мировой эфир «В гавань входит неопознанный крейсер!» и вопил, пока в его радиобудку не зашли немцы.

Случайность спасла «Эмден» от поимки «Гемпширом» после налета на Мадрас. Теперь другая случайность в сочетании с небрежным трепом по радио сыграла против крейсера. Вышло так, что неподалеку от Кокосовых островов шел австралийский конвой с частями АНЗАКа.

Ровно пятьдесят человек во главе со старпомом Мюке при четырех пулеметах, с винтовками и пистолетами, грузятся на лодки и идут к Дирекшну. В этот момент в полусотне миль от острова австралийский крейсер «Мельбурн» принимает призыв о помощи. Капитан Сильвер, командир конвоя, должен принять решение. С одной стороны, игнорировать призыв о помощи нельзя. С другой, Сильвер опасался встретить кроме «Эмдена» еще и занимавшийся похожей деятельностью «Кенигсберг». Отсылать от конвоя одного – риск. Отсылать двоих – троих – тоже риск, прикрытие конвоя резко ослабляется. В конце концов, Сильвер решился, и к Дирекшну отправился крейсер «Сидней».



Крейсер "Сидней".

Это был весьма современный легкий крейсер, великолепно вооруженный и с хорошей командой. Что важно, «Сидней» превосходил «Эмден» в скорости, то есть, в случае опасности мог сделать ноги. Тем временем, союзники аврально стягивали силы к Кокосовым островам.

Радист «Эмдена» перехватил сигнал, но из-за его слабости решил, что противник милях в 200-250 от места действия, 10 часов хода. Через десять часов «Эмден» будет далеко.

Около девяти часов утра. Капитан-лейтенант Мюке и его команда на берегу. Начальник станции передает ключи: «Мы не можем защищаться. Между прочим, поздравляю с железным крестом, агентство «Рейтер» телеграфировало». Немцы сносят телеграфную станцию, радио, склад кабелей, захватывают шифровальные документы, короче, делают все, что требуется. В этот момент на «Эмдене» замечают дым. Решают, что это «Бьюреск», угольщик, и лишь еще некоторое время спустя опознают противника как крейсер, а потом уже точнее, «Сидней». На «Сиднее» тоже засекли «Эмден» и сделали очевидный вывод: если «Ярмута» и его систершипов здесь нет, а «Сидней» - это мы сами, значит, это, мать ети, «Эмден»!

Мюке на берегу получает приказ срочно возвращаться на корабль, но он просто не успевает выполнить приказа. «Эмден» снимается с якоря и идет в бой.

Дистанция 9500 метров. Залп «Эмдена». Безрезультатно. Второй залп. Тоже безуспешно. Мюллер решает сократить расстояние. Ответные залпы «Сиднея» пока тоже не достигают цели.
Третьим залпом «Эмден» добивается попадания. На «Сиднее» разбит один из дальномеров. Потом возникает небольшой пожар, повреждена мачта и – о черт! – загораются боеприпасы. «Сидней» спас юнга, утопивший готовую взорваться часть боекомплекта в корыте. Юнга потом получил за это «Крест Виктории», а «Сидней» наконец начал сам добиваться попаданий.

«Эмден» получает прямое попадание в радиорубку. Там не остается никого на ногах. Сказывается разница в калибрах, бОльшая часть попаданий «Эмдена» попросту не причинила «Сиднею» вреда, снаряды не пробивают броню. Человеку, далекому от темы, может показаться несущественной разница между 105-мм пушками «Эмдена» и 152-мм на «Сиднее», какие-то четыре с половиной сантиметра. Реально это дает австралийцу почти двукратное преимущество в мощи залпа. Вдобавок, более скоростной «Сидней», начав получать попадания, вышел из зоны огня «Эмдена» и принялся гвоздить с дистанции, на которой его достать из более мелкокалиберных пушек немец не мог. А зона действия торпед только 3,5 км, и их «Эмден» применить тоже не может.

Бац! Еще один снаряд попадает в фок-мачту, и третий – у боевой рубки. Затем снаряды начинают сыпаться градом. «Сидней» пристрелялся.

Разбита электрическая система пожаротушения, уничтожены снарядные элеваторы, на «Эмдене» перезаряжают пушки вручную, Мюллер попытался подойти поближе, чтобы ударить торпедами, но «Сидней» понял его маневр и ушел. Затем на «Эмдене» сильно повредило рули, на корме взорвались боеприпасы. Крейсер заносит влево, а крен настолько силен, что трупы сползают в море.

Последним решением Мюллера как капитана корабля было выброситься на коралловые рифы неподалеку. В 11-15 «Эмден», лишившись труб, артиллерии и почти оставшись без управления, садится на мель между двумя рифами. Машины останавливаются. Всё.

Нет, не всё. Экипажу предстоит еще целая эпопея. А «Сидней» уходит за законной добычей, «Бьюреском» под проклятия экипажа «Эмдена», брошенного в бедствии на рифе.

«Бьюреск» тихоходен, шансов у него нет. Потому командир угольщика лейтенант Клеппер самомодерировался, и призовая команда с «Сиднея» смогла только констатировать, что кингстоны открыты, и вернуть назад эмденов трофей не удастся.

Тем временем на «Эмдене» Мюллер командует спасательной операцией. Раненым колют морфий, и это единственное, чем можно облегчить страдания, медпункт разбит. Пить нечего, баки пресной водой пробиты. Людей извлекают из внутренних отсеков, заодно тушат продолжающиеся кое-где пожары. На раненых слетаются чайки, пытаясь ими пообедать.

Остров Килинг всего в ста метрах, но сильный прибой и острые как бритва коралловые рифы не дают туда добраться. Несколько человек доплывает, другие разбиваются о риф до смерти.

В четыре дня возвращается «Сидней»… И начинает стрелять! Мюллер флажками семафорит, что у него нет ни передатчика, ни сигнальщика. Кто-то прыгает в море.

В конце концов, до немцев допирает причина поведения «Сиднея», у них все еще поднят военный флаг кайзера. Но выкинуть белый флаг очень трудно как раз из-за обстрела. В конце концов, матрос Вернер сумел, вскарабкавшись по уцелевшей грот-мачте, вывесить символ сдачи.

«Сидней» прекратил огонь, но спасать он никого не собирается. Уже вечереет, а австралийцы хотят еще проверить остров Дирекшн и захватить десант во главе с кап-лейтенантом Мюке. Так что подождите, не скучайте. В порядке компенсации экипаж «Бьюреска» с водой и лекарствами отправили на шлюпке к «Эмдену».

Кто-то мучительно умирает в прибое, кто-то мучительно умирает на палубе. На «Эмдене» убито или умерло от ран более 130 человек, 230 еще живо.

Тем временем «Сидней» подходит к Дирекшну и обнаруживает, что никакого десанта на острове нет. Пока бой, пока то да се, Мюке уже успел позаботиться о своем спасении. Австралийцы наконец занялись помощью экипажу «Эмдена».



Эвакуация с разрушенного крейсера.

Мюллер почетно капитулировал, он и его люди оставались на Мальте, позже в Англии, до конца войны. За время плена один из членов экипажа, энсин Фикентшер, убежал и добрался до Италии, но Италия к тому моменту уже воевала на стороне Антанты, и Фикентшер просто променял английский плен на итальянский. Бывший главный абордажник «Эмдена» лейтенант Лаутербах был удачливее, он убежал и смог добраться до Германии в 1915 году. По возвращении в Германию после войны Мюллер получил орден, звание капитан-цур-зее и штабную должность, но помер лет через пять после войны, его здоровье подломила малярия, подхваченная еще в тропических морях. Выжившие члены экипажа в качестве специальной награды получили право добавлять «Эмден» к фамилии, т.е., тот же Лаутербах стал Лаутербах-Эмденом.

В общей сложности «Эмден» кроме боевых кораблей захватил 23 торговых судна.

Между тем, капитан-лейтенант Гельмут фон Мюке и его десант пустились в отдельную авантюру.
Мюке с маленького острова видел, как «Сидней» расстреливает «Эмден», и достаточно быстро понял, к чему клонится дело. Кап-лей имел достаточный запас оружия и боеприпасов, чтобы превратить в ад короткую жизнь любого десанта, но что делать, когда с «Сиднея» по острову примутся палить из 15-см слонобоев? Фон Мюке решил валить. Для валения паровая и две гребных шлюпки, на которых он пришел, не очень подходили. Зато в этом качестве годилась маленькая парусная шхуна, которой владел один из островитян. Шхуна называлась «Айша», корпус и такелаж были гниловаты, но выбирать не приходилось. Мюке конфисковал шхуну, и принялся ее аврально ремонтировать.



Этот брутальный красавец - Гельмут фон Мюке, старпом и командир десантной команды.

По словам Мюке, англичан подкупил авантюрный характер затеи, и они помогли припасами и советами. Остается только верить на слово, что эта помощь была вызвана искренней симпатией, я же от себя замечу, что когда на твоем островке ожидается бой между загнанными в угол десантниками и крейсером с тяжелыми орудиями на борту, то идея десантников свалить к черту на рога и должна показаться очень хорошей. В общем, к моменту прибытия «Сиднея» от железного трупа «Эмдена» к острову, Мюке уже удалялся на всех парусах.



Десантники готовятся удирать с Дирекшна.

Через пару часов плавания в трюме обнаружилось полтора метра воды. Все бросились на откачку. Такелаж ломался, паруса рвались. Люди сидели на маленькой шхуне буквально друг у друга на голове. Единственное, что радовало, это обилие воды, дожди шли постоянно. Однако Мюке до войны участвовал в парусных регатах, и шхуны водить умел. 23 ноября Мюке с блеском завершил первую часть плавания, подойдя к голландской колонии на острове Суматра. 800 морских миль! По ходу Мюке строил отчаянные планы спасения, включавшие идею взять на абордаж при оказии какой-нибудь корабль Антанты, если его удастся застигнуть на стоянке или заправке.

Однако около Паданга (не путать с Пенангом) его встретил нейтрал, голландский эсминец. Мюке сообщил, что «Айша» - боевой корабль, и пошутил юмором в смысле надежды, что ему не придется выяснять в бою, можно ли «Айше» зайти в порт. Голландец напомнил, что зайти можно, но через двое суток надо уходить, морские конвенции потому как. Надо сказать, голландцев волновали не столько конвенции, сколько японские военные корабли, совершающие вояжи по окрестным морям. Потом Мюке пытались задержать, в силу отсутствия у него приказа от капитана «Эмдена», Мюке ответил в том духе, что «Айша» военный корабль Германии, а как он его добыл и по какому праву является капитаном, нейтральную державу уестествлять не должно. В гавани Мюке тайно обеспечил деньгами немецкий консул, там же нашлось несколько немецких торговых судов, в том числе пароход «Хойзинг». Это судно согласилось принять Мюке и команду, но чтобы не нервировать голландцев, им пришлось обоим свалить из порта и перегрузить экипаж «Айши» возле пустынного островка.

«Хойзинг» в море сменил флаг на итальянский, и поменял название, превратившись в судно с Генуей в качестве порта приписки. Вообще, надо сказать, это не был просто купец, «Хойзинг» снабжал углем другой немецкий крейсер, «Кенигсберг». Но тот был уже заблокирован у африканских берегов, так что «Хойзинг» был псом без хозяина.

В январе 1915 года Мюке и его команда прибыли в Йемене. Теоретически они находились во владениях союзного турецкого султана. На практике эти края были владением местных одичалых племен. Однако экипаж «Эмдена» не унывал. У нас было четыре пулемета, три десятка винтовок, десяток пистолетов, малость денег от немецкого консула и целое множество патронов всех сортов и расцветок. И да, это необходимый запас для поездки, когда вокруг бегают недружелюбные бедуины. Единственное что вызывало опасение - это турецкие винтовки. Нет ничего более беспомощного и безответственного, чем боец с заклинившей турецкой винтовкой, но выбирать не приходилось, и Мюке готов был перейти и на эту дрянь.

Моряки находились возле Ходейды. Неподалеку видели французский броненосец, и коллективный Штирлиц легко догадался, что там французы. Арабы, встреченные дорогой, подтвердили это. Однако разведка показала, что французов в Ходейде все-таки нет. Обстановка разрядилась. На лодках немцы проплыли еще несколько к северу. У городка Эль-Лит высадились и дальше двинули на верблюдах на север.

Караван шел по пустыне ночами, дневали в песке. Эти края были охвачены восстанием и населены воинственными племенами бедуинов. Так что в один прекрасный момент немцы были атакованы небольшой ордой в три сотни кочевников. Мюке атаковал супостата в штыки, и бедуины бежали, но позже снова начали возвращаться и обстреливать караван. Немцы остановились и окопались, а от бедуинов явились парламентеры.
Условия были следующими: немцы должны сдать все оружие, боеприпасы, верблюдов, съестные припасы и воду, а также заплатить одиннадцать тысяч фунтов золотом. Если эти условия будут выполнены, то немецкий отряд может продолжать путь дальше, и его не тронут.

Немцы сочли, что на той стороне – конкретные психи. Мюке вежливо сказал, что денег у него нет, а оружие он не сдаст. Арабы вновь начали обстрел. За день погибло двое немцев. Песок забивал оружие, на винтовки и пулеметы навязывали носовые платки, чтобы не забивало механизмы. Погибло также много верблюдов, и их трупы привлекали каких-то омерзительных жуков. Под покровом тьмы Мюке отправил двоих, переодетых бедуинами, в Джидду, просить помощи. Ночью гиены и шакалы дрались за трупы верблюдов.

Днем Мюке решил, если помощь не придет, с закатом пробиваться в Джидду. Температура воздуха тем часом дошла до 65 градусов. Все это делалось невыносимым. Из пустыни послышалась стрельба, бедуины умерили требования и просили уже только денег. Немцы догадались, что кто-то идет навстречу. Некоторое время спустя бедуины смылись в пустыню, как будто их не было, а к немцам явился сын эмира Мекки! Он рассыпался в извинениях и обещал эскорт.Выбора все равно не было, вода закончилась. Часть багажа пришлось бросить, и обернувшись, немцы видели, как их брошенный лагерь разграбляет толпа бедуинов.

Реально, естественно, инициатором атаки был как раз эмир Мекки, но три дня боев стоили ему сорока убитых, потому было решено все-таки пустить немцев дальше. По ходу продолжения экспедиции арабские проводники воровали все, что не прикручено. Немцы отреагировали неджентльменски, но эффективно: оставили без пригляда большую бутыль касторки. Арабы похитили ее и распили, после чего представляли собой зрелище неаппетитное, но поучительное.

2 мая немцы прибыли в маленький городок, конечную станцию железной дороги. 23 мая в Константинополе командующий немецкой средиземноморской эскадрой принял отряд в сорок семь человек, десантный отряд легкого крейсера «Эмден», все, что осталось от немецкой тихоокеанской эскадры крейсеров.



"Эмден" на месте гибели. Крейсер чуть ли не до 50-х годов так и стоял там, где его "Сидней" прикончил.

@темы: История, Война

---

"Стойкая, пропитанная водкой когорта из 300 белогвардейцев..."

(заметка не моя, оригинал: vk.com/wall1933899_10176)

В начале 30-х годов на северо-западе Китая случилась драма, достойная пера не то Шекспира не то Майн Рида. Клубок политических интриг вовлек Красную армию, Белую гвардию, неблагородных разбойников, порочных чиновников, борцов за мировой ислам, борцов за мировую революцию, армию косплееров и, в качестве вишенки на торте, товарища по имени Фу Дзи Хуй, которого большинство из вас наверняка знает. Но по порядку.

В 20-30-е Китай был распилен на множество частей, каждой деревней с населением хотя бы в пару миллионов человек управлял свой местный военный вождь. Жизнь в Китае была... ну, сами понимаете, какой может быть жизнь при таком раскладе. Белые придут - грябят, красные придут - грабят, а тут не белые с красными, тут цветов что на флаге ЛГБТ-движения, и все действительно содомиты в плохом смысле, каждый хочет себе налогов, пушечного мяса и вдобавок любви.

В этот котел провалились десятки, чтоб не сказать сотни тысяч эмигрантов из России. Бежали белые, бежали крестьяне-повстанцы, бежали просто граждане, для которых жизнь в СССР была неприемлема. Порядка 50 тысяч из них осели в Синьцзяне, районе далеко на северо-западе Китая.



Местный житель и местная живность




Западная окраина Синьцзяна, город Аксу

Интерес СССР состоял здесь в том, чтобы сделать Китай буфером, подушкой безопасности, которая будет поглощать японскую экспансию. Конкретно Синьцзян был нужен в том разрезе, что это был относительно удобный коридор для коммуникации с Чан Кайши и вообще в некотором роде тихий медвежий угол. Там даже авиазавод в свое время построили, который истребители И-16 для китайцев производил, в т.ч. потому, что там ему никак не угрожали японцы. Позднее добавился чисто ресурсный интерес, из Синьцзяна в СССР поставлялся бериллий, нужный для производства крайне полезной для деловых переговоров ядерной бомбы. Но это уже потом было.

Сам Синьцзянь - это охренительных размеров край, величиной примерно с Иран. Пейзажи разнообразные, но в основном не шибко удобные для жизни - пустыни, горы и т.д. Даже в наше время это достаточно малоосвоенный край, а тогда это были дичайшие волости. В Синьцзяне тогда жило всего 4-5 млн человек, причем это вовсе не был монолит ни в национальном ни в религиозном смысле, кроме собственно китайцев там было полно дунган, коренное население - мусульмане-уйгуры. Местный правитель вроде как признавал центральную китайскую власть в лице Чан Кайши, но по сути гнул свою линию, пользуясь тем, что Синьцзянь находился просто географически далеко от центральных районов Китая, и плотно контролировать его у Чан Кайши не было ни сил ни особого желания.



Токсунское ущелье. Несмотря на сложный рельеф, там в начале 30-х годов даже автопробег провели - на полугусеничных машинах. К нашему сюжету это, правда, не относится - просто из серии "это интересно"

В общем, его правление вызвало у населения мало теплых чувств. Все углы этой пустынной империи были обложены налогами, наместник провел рекрутские наборы, а какой же крестьянин обрадуется налогам и рекрутчине. К тому же, чиновники на местах были чистые грабители, взимавшие налоги в пользу не столько правительства и наместника, сколько в пользу своего кармана. Для полного счастья, это были не представители местных народов как раньше, а китайцы.

В общем, в 31-м году в Синьцзяне началось восстание. Поводом послужили приставания одного из этих мини-тиранов к уйгурке. Повстанцы поубивали тех китайцев, до которых сумели дотянуться и захватили кое-какое оружие. Возглавил эту катавасию генерал Ма Чжунин. Он был приглашенной звездой, его туда позвали лидеры восстания. Этот парень не страдал от скромности, и считал себя ни много ни мало новым Тамерланом. Забавная особенность этой войны состояла в том, что обе воюющие стороны заявляли о своей лояльности Чан Кайши, и повстанцы Ма официально назывались 36-й дивизией Гоминьдана. Ма был анус двуликий, и провозглашая лояльность Чан Кайши лично и Гоминьдану вообще, одновременно объявил внутри Синьцзяня джихад. Не знаю, знал ли Чан Кайши о том, чего там его именем делают, но если и знал, рычагов для влияния на ситуацию у него просто не было.



Лидер инсургентов генерал Ма

Армия наместника оказалась небоеспособна. Берзин, тогдашний директор ГРУ, примерно тогда составил справку о ее качествах, общий смысл которой – «китайцы могут рассчитывать только на белую гвардию и нашу помощь».

Повстанцы Ма носились по просторам Синьцзяня, избивая неверных в огромном количестве. Но у властей был серьезный козырь в рукаве. Белогвардейцы, да.

Бывшие дутовцы, анненковцы и прочие примкнувшие к ним хорошие люди сначала сами создавали отряды самообороны, а потом уже централизованно собрались по мобилизации. В общей сложности их было всего-то полторы тысячи вооруженных человек, сведенных в два пехотных и конный полк. Не впечатляющая, казалось бы, величина даже на фоне не очень многочисленных синьцзянских армий (у Ма одновременно было тысяч пять рыл). Но это были маленькие люди, за узкими плечами которых стояли две больших войны, современная европейская тактическая подготовка и огромный опыт реального простреливания бошек. Командовал ими бывший полковник царского генштаба Павел Паппенгут.



Полковник Паппенгут (стоит)

Что характерно. СССР, не желая вмешиваться напрямую, поддержал губернатора. Для советской стороны во-первых не было секретом, что восстание поддержали японцы, а во-вторых, создание радикально мусульманского, читай антисоветского государства под боком у Союза мало кому в Москве улыбалось. Тем более, к повстанцам переходили кое-какие разбитые басмачи из советской Средней Азии. Поэтому наместник получил некое количество оружия из СССР. Белогвардейцы стреляли из советских пулеметов советскими патронами. В дальнейшем загогулины будут еще круче, а пока казаки выходили навстречу дунганам.

Нота Бени. «Мало кому» не значит «никому вовсе». Внутри СССР по этому поводу возник небольшой конфликт между Коминтерном и Наркоматом иностранных дел. Коминтерновцы хотели как раз поддержать Ма, и даже предприняли некие усилия в этом направлении. Бармин пишет о некой деятельности агентов Коминтерна, направленной на поддержку восстания, но в чем она состояла, не уточняет. НКИД же, в отличие от романтиков мировой революции, состоял из ползучих прагматиков, и бучи не желал. Дипломатов поддерживала военная разведка, в той же справке Берзина были такие слова: «…Эти попытки неизбежно приведут к длительной национальной борьбе за автономии (казахские, монгольские, киргизские, дунганские, уйгурские), причем не исключена борьба за автономию и среди самих уйгур— между Хотаном и Кашгаром. Подобная обстановка будет широко использована англичанами для расширения их влияния в Кашгарии, ликвидации нашего преобладающего экономического влияния в Синьцзяне и создании угрозы нашим границам». Насчет англичан пассаж сомнительный, а вот басмачи, контрабандисты и грабители, действующие с повстанческих территорий, были абсолютно реальны. В итоге Кремль поддержал позицию НКИД и разведчиков, а значит, официальные власти Синьцзяня.

Боевое крещение белый отряд получил, атаковав дунган у городка Хами. Начало уже было многообещающее, Ма Чжунин лично командовал боем и был ранен. Через некоторое время зализав раны, повстанцы сменили направление удара и атаковали город Турфан. Дальнейшее описывается словами Черчилля: «Никогда еще столь многие не были столь сильно обязаны столь немногим». Атаку в конном строю отбили аж четыре человека, пулеметчики капитана Мезина. Удары белогвардейцев привели к снятию осады с Хами и беспорядочному отступлению дунган. Любопытно, как победителей наградил наместник. Он разрешил казакам грабить окрестности! От такой сомнительной чести казаки отказались, зато повстанцев рассеяли совершенно. Другое дело, что на огромных пространствах Синьцзяна с его сложнейшим рельефом отряд в полторы тысячи человек (вскоре нарощенный почти до двух тысяч) просто терялся. Русские не могли поубивать всех вольных стрелков джихада, которые могли уйдя дикими трущобами всплыть где-нибудь километров за триста от того места, где их ловили в последний раз.



Дунганский восстанец



Мятежные уйгуры

Тем не менее, казаки довольно успешно разгоняли отряды инсургентов где-то до 33-го года. К этому моменту Ма накопил сил и спровоцировал огромных масштабов восстание, поставив под ружье уже десятки тысяч человек (Бармин пишет о 30 тысячах, уточняя, что это только в восточной части страны, и то не все). На помощь губернатору подошел контингент аж в 20 тысяч солдат (из СССР в Синьцзян отправили этот крупный отряд, который в Союз выдавили японцы, на востоке-то Китая шла вялая война против Японии). Но боеспособной силой все равно оставались главным образом белые. Характерный пример дал бой у Гучена, полторы тысячи правительственных солдат капитулировали без особого сопротивления, а полусотня русских отбивалась, пока не кончились патроны, в плен попало только 17 раненых, которых быстро поубивали. В феврале 1933 повстанцы подошли к Урумчи, столице Синьцзяна. Положение становилось хуже час от часу. Одновременно супостат осаждал городишко Чугутак, в котором находилась русская колония, обороной руководил местный солтыс Понькин. Это все напоминало какие-то «Семь самураев», маленькие отряды носились по стране, затыкая дыры в режиме тришкина кафтана. Хребет обороны Урумчи составлял отряд в три сотни человек, примерно столько же бойцов составили «мотострелковую» группу, которая на грузовиках добралась до Чугутака и выгнала супостата взашей. Китайский чиновник, присутствовавший при штурме повстанцами Урумчи, оставил такое описание:
«Артиллерийские залпы сотрясали окна. Мусульмане подошли к самым воротам. Единственной надеждой оставалась стойкая, пропитанная водкой когорта из 300 белогвардейцев».
Не знаю насчет водки, но с пулеметами и артиллерией эти триста белых спартанцев обращаться умели даже нагруженные огненной водой. «Стойкая когорта» с эффективностью газонокосилки за два дня штурма опустошила ряды штурмующих, Урумчи сильно пострадал, но остался в руках русских и китайцев.



Суровые белогвардейцы

Несмотря на общий успех, Паппенгута в частности и русских вообще ситуация несколько задрала. По большому счету, восстание спровоцировал и, строго говоря, поддерживал сам наместник, который хуже горькой редьки надоел населению из-за чудовищной некомпетентности и коррупции. В апреле того же 33-го года отряд белогвардейцев коротким штурмом взял собственную столицу, захватив город, казну и нейтрализовав в рукопашной охрану губернатора. Правительство возглавил бывший чиновник при губернаторе по имени Шэн Шицай, политик хитрый и ловкий. Что интересно, свергнутый губернатор убежал в Советский Союз, но при этом с Шен Шицаем Наркомат иностранных дел нашел общий язык практически мгновенно. Что характерно, реакция населения на самоуправство русских была весьма благожелательной. Тот же чиновник замечал:
«Все сошлись на том, что хотя действия русских были жестокими и чрезвычайно опасными для города, они были продиктованы искренней озабоченностью общественным благом, а также собственным благополучием. Поскольку все закончилось без особых осложнений и больших жертв, общественное мнение склонилось в их пользу. Люди больше говорили об их смелости, нежели об их жестокости».



Уличная сценка в Урумчи

Дубань (военный губернатор) Шен Шицай правил куда более разумно, чем его предшественник. Он сделал всяческие послабления некитайскому населению, в частности, мусульманам, и в общем-целом оказался вполне приспособленным к местным реалиям управленцем. Его нацполитика имела мало общего с какими-то прекраснодушными идеалами, заявленное равноправие наций было нужно для того, чтобы надеть строгий ошейник на уйгур, которые составляли три четверти населения и костяк еще бегающих по горам повстанцев. Робингуд Ма в это время упорхнул в соседнюю провинцию, но обещал вернуться с новыми вольными стрелками, поэтому Шен чувствовал себя не абсолютно устойчивым. Тем более, дубань хорошо помнил, кто привел его к власти.

Яркий, харизматичный и своевольный полковник Паппенгут был прекрасным офицером, но не оказался таким же блестящим интриганом. Опасавшийся его влияния Шен в конечном итоге составил заговор, причем в заговор была вовлечена и часть белогвардейцев, в частности, полковник Бектеев, метивший на место Паппенгута. Кончилось тем, что лидер белых был схвачен с несколькими товарищами и через какое-то время казнен. Балмасов, кстати, пишет, что Паппенгута вывезли в СССР, но по другим данным его таки убили люди Шена. Участвовали в этом красные или нет, гибель Паппенгута отвечала их интересам, поскольку СССР был нужен контроль над ситуацией, чему крутой самостоятельный полковник, конечно, был препятствием.



Хитрый змей Шен Шицай

Между тем, джинн восстания уже слишком далеко вылетел из бутылки. Повстанческие лидеры-исламисты Ходжа Нияз и Юльбарс-хан снова пригласили Ма в Синьцзян, да тот и рад был вернуться. У самих повстанцев приключилась внутренняя гражданская война, в результате чего все устаканилось провозглашением образования по имени «Тюркско-Исламская республика Восточный Туркестан». Местные, впрочем, предпочитали более короткое «Уйгуристан». Ма же успел таки выхлопотать себе официальный статус представителя Чан Кайши, правда, Шен от него тоже не отказывался, в общем, друг друга гасили сплошь до невероятия лояльные центру люди.
Впрочем, положение Шена было отчаянным. Объединенная орда уйгур и Ма в 22 тысячи человек осадила Урумчи. Энергичного Паппенгута больше не было, русские все равно достаточно упорно держали осаду, но соотношение сил 11:1 все-таки было крутенько даже для них. Осада постепенно отнимала патроны, людей было некем заменить, в общем, дело шло к тому, что Шен таки доигрался-допрыгался. Вместе с ним понятная судьба ожидала белоэмигрантов. Спасение свалилось откуда не ожидали.

Осенью 33-го года в Синьцзянь вступило странное формирование. Эти люди были обмундированы в униформу русской императорской армии, имели на вооружении последнее слово тогдашней техники, танки БТ-5 и легкие бомбардировщики (бипланы Р-5). Называлось это объединение Алтайская добровольческая армия.

Естественно, что эти «алтайские добровольцы» на самом деле были вполне очевидные советские войска. Семитысячный контингент включал два полка РККА и два полка ОГПУ. Для маскировки вмешательства СССР в конфликт им присвоили экзотическое название и одели в старые мундлиры с погонами. Мало того. Чтобы совсем никто не догадался, алтайские добровольцы использовали дореволюционную систему званий. Господин штабс-капитан ОГПУ и товарищ поручик РККА – звучит как анекдот, но это было реальностью.

Один из полков белых, блокированных в Урумчи, прорвался навстречу «алтайцам» и установил связь. Дальше случилась не то чтобы уникальная, но редкостная ситуация. Белая кавалерия и советские танки вламывали уйгурам в едином строю. Красно-белому войску, вооруженному по местным меркам до зубов повстанцам было попросту нечего противопоставить. Удары воздушных эскадрилий без опознавательных знаков вызывали просто шок. Операция по принуждению к миру стремительно поставила крест на амбициях Ма и уйгурских лидеров.

Надо сказать, что красные и белые не имели в процессе никаких трений. Белым была обещана широкая амнистия и право вернуться в СССР либо остаться в Синьцзяне. После разгрома «Восточного Туркестана» в Синьцзяне остался контингент примерно в тысячу красноармейцев для представления советских интересов. Армией Синьцзяня командовал полковник Бектеев, заменивший покойного Паппенгута, а его заместителем стал военачальник, которого местные прозвали Фу Дзи Хуй, что значит, как утверждают, Большой Военный Человек. Чудесное прозвище носил будущий маршал танковых войск и один из покорителей Берлина П. Рыбалко. Идиллия просто невероятная, командир белый, заместитель красный. Начальник разведки, кстати, у них был вернувшийся в СССР из эмиграции дроздовец (!!!). Как утверждал очевидец, «обе группы красных и белых войск живут не только мирно, но и дружно».

Так кончилось активное участие белогвардейцев в местной политике. Еще пара вооруженных конфликтов в регионе прошла достаточно безболезненно, алтайские добровольцы бронетехникой и авиацией мирили край весьма надежно. Позднее многие белые вернулись в СССР (что интересно, их там не преследовали), а когда кончилась война в центральном Китае другая крупная группа перебралась к морю, а оттуда в Америку.
Следы Ма, лидера повстанцев, впоследствии теряются. В 36-м году он был еще жив, и благополучно работал на СССР, дальше о нем ничего не известно. Синьцзянь стал плацдармом СССР в Китае, Шен даже предлагал принять область в качестве республики в Советский Союз. Принять не приняли, но сотрудничали оч-чень плодотворно. В Китай через Синьцзянь поставлялось оружие, боеприпасы, построенный авиазавод клепал истребители (причем охрану завода осуществлял полк НКВД, так и продолжавший упорно косплеить поручиков Голицыных), а навстречу в СССР шли уран, вольфрам, никель и прочие полезные для войны и мира вещи. 6-7 тысяч русских живут в Синьцзяне и по сей день.

Придумать такое - сочтут даже не за небывалую фигню, а просто за укурку автора. А вот в реальности - пожалуйста. Красные. Изображающие белогвардейцев. В одном строю с реальными белыми. Уже смешно. Так они еще воюют против исламистов, и чтобы все совсем упали, делают это в Китае.

@темы: История

---

Принесено френдлентой

"Между мировыми войнами наша действительно пропадала везде. Причем какая иногда это была наша... Артиллерист, географ, этнограф, биолог, лингвист, преподаватель, театрал, правозащитник, администратор, а также простой начальник генерального штаба республики Парагвай Иван Беляев.

После всеобщей эвакуации белогвардейцев Беляев уехал не во Францию, Германию, Китай или Югославию, как многие товарищи по несчастью. Он избрал более экзотический вариант, и перебрался аж в Парагвай. Идея состояла в том, чтобы организовать там русский анклав. С анклавом задалось далеко не в таком масштабе, как хотелось, но вышло неплохо. Парагвайцы Беляева приняли. Однако идея с колонией не поперла, уж больно мало народу согласилось ехать так далеко. Однако же Беляев был дядя хорошо образованный и энергичный, так что без работы не сидел. Парагвайцы его командировали в Чако. Это здоровенный (300 тыс. кв. км) район на севере Парагвая, дремучие леса и болотища. Чако примыкал к Боливии, причем четкой границы вовсе не было, и вообще это был один из последних настоящих медвежьих углов на планете. Дер арш дер вельт. Однако неподалеку от этих краев нашли нефть, и предполагалось, что она найдется и в самом Чако. И Боливия, и Парагвай, естественно, тут же сделали стойку на этот край. Беляева послали в разведку, рисовать карту региона, налаживать контакт с местными индейцами, а заодно высмотреть, где в чакской сельве можно навтыкать крепости. Ну, он и поехал.

За семь лет "Хуан" Беляев во главе экспедиции из парагвайцев, русских и индейцев устроил 13 походов в Чако. По ходу составил два словаря местных языков, составил карту, закорешился с массой местных вождей и просто индейцев, назаписывал местного фольклора (там были вполне полноценные поэмы), описал Чако с точки зрения климата, флоры, фауны, этнографии... Короче, сам открыл и сам же изучил. Во время одной из этих экспедиций отряд заплутал в сельве и чуть не погиб, пресса уже успела сообщить, что в лесах найден труп Беляева, однако обошлось. В итоге парагвайцы, пользуясь правом первооткрывателей, застолбили Чако за собой.

Последняя экспедиция датировалась 1931 годом, а в следующем году Боливия таки вцепилась Парагваю в бока. Война Чако стала, похоже, самым кровопролитным конфликтом в Латинской Америке ХХ века. Что характерно, о вторжении боливийцев Парагваю сообщили индейцы, у которых отношения с парагвайскими учеными на -ов и -ев сложились отличные. В армии Боливии вовсю действовали "воины-интернационалисты" в лице немцев, и командовал армией вторжения знатный боливиец Ганс Кундт, а начальником штаба при нем был другой горячий латинос по фамилии фон Клюг. По количеству населения, размеру армии и количеству вооружения для нее Боливия превосходила Парагвай раза в два-три. В общем, дело пахло керосином. Однако бывший белогвардеец и ученый умел не только бабочек в сельве ловить.

Русских офицеров и солдат в парагвайской армии было достаточно ощутимое количество, причем включая двоих генералов и восемь полковников. Сам Беляев сначала служил по специальности, по артиллерийской части, а на второй год войны возглавил генштаб. Война Чако длилась до 35-го года, и в общем и целом боливийцы облажались. По ходу войны Беляев и будущий президент Парагвая Эстигарриббия устроили противнику, натурально, Вердэн, Кундт долго и упорно бился о парагвайский укрепрайон в сельве, потом боливийцам ухитрились устроить пару полноценных котлов, и в итоге супостат отступил в Боливию в самом потрепанном виде, оставив технику и десятки тысяч пленных. Кундт получил отставку, но делу это не помогло. Парагвайцы вышли со спорных территорий и к моменту начала переговоров перли по самой Боливии. Практически вся спорная территория в итоге отошла Парагваю. Правда, нефти на ней в итоге так и не сыскали. Такая вот война из-за фантомных причин. Кстати, среди обосрамившихся боливийских тевтонов был подполковник Эрнст Рем (тот самый).

Позднее Беляев работал консультантом в парагвайском Минобороны, а затем возглавлял ведомство, занимавшееся проблемами индейцев. На этой должности Беляев выбивал средства для благоустройства индейских территорий, занимался просвещением, устроил индейский театр(!), занимался юридической защитой индейцев (в частности, оформлял закрепление за ними земель, где они жили). В общем, положил остаток жизни на их устройство.

Когда Беляев помер (в 57-м году, ему было уже за 80), в церемонии прощания участвовали несколько тысяч индейцев, распевавших "Отче наш", вся русская диаспора и первые лица страны, включая диктатора Альфредо Стресснера. А в Асуньсьоне до сих пор есть улица России, улица Команданте Беляева, а также Офисьеро Серебрякова, Канонникова, Саласкина (товарищи Беляева по экспедициям и войне), а на западе страны есть населенный пункт Фортин-Серебряков (Серебряков - комбат, убитый под Бокероном).

Граждане. Это один из действительно крутых персонажей нашей истории."

P.S. В 2012 году крупные запасы нефти в Чако нашли-таки, и президент Парагвая пообещал сделать страну крупным производителем углеводородов. Так что труд Беляева ни в каком смысле даром не пропал.

Дополнение из комментариев: "Я немного читал про этот конфликт, но не знал, что Беляев был генералом от артиллерии. Это сыграло немалую роль: будучи побогаче, боливийцы купили танки. Нищий Парагвай, все еще не оправившийся после люлей в войне 1864г, когда погибла половина населения, вынужден был закупить лишь легкие минометы, очевидно, по настоянию Беляева. И не прогадал: о танкистах боливийцы не подумали, ни о каком кондиционировании в 50-градусную жару речь и не шла. Так что большая часть танков была банально брошена. А вот парагвайцы с минометами были куда мобильнее, и по факту получили большую огневую мощь, что было не вредно в обороне."

@темы: История

---

Историческое

Баян, но меня неизменно забавляет. Реакция французской прессы на побег Наполеона с Эльбы:

День 1: "Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан"
День 2: "Людоед идет к Грассу"
День 3: "Узурпатор вошел в Гренобль"
День 4: "Бонапарт приближается"
День 5: "Наполеон появится завтра под Парижем"
День 6: "Император Наполеон в Фонтенбло"
День 7: "Его императорское величество Наполеон I ожидается сегодня в своем верном Париже".

@темы: История

---

Первый круг. Оборона Белоруссии, 1941

(статья не моя, перепост из имхонетовского соообщества "Любители военной истории". Оригинал здесь и здесь)

Я представлял себе войну. Но я не представлял себе войну. - х/ф «Брестская крепость»

Если вы смотрите телевизор, вы привыкли, что хорошие парни побеждают плохих. И так всегда, кроме девятичасовых новостей. – Ю. Латынина

Среди катастроф 41-42, сражение в Белоруссии стоит несколько наособицу. Это не был самый крупный котел, но это был первый опыт такого несчастья. Как это часто бывает, кошмар для современника оказывается интересен для историка. В Белоруссии начался крестный путь Отечественной войны, и все особенности кампании 41 года отразились в этой битве. Любого, кто берется за изучение Белорусской обороны, неизбежно будет глодать вопрос: «Почему?!» Чтобы ответить на этот вопрос, придется серьезно выйти за рамки описания самого сражения. Здесь, извините, я вынужден быть более серьезным и сухим, чем обычно, тема не располагает к хохмочкам, зато располагает к дискуссии.

Война – это путь обмана. Предвоенная ситуация.

Говоря о сражении в Белоруссии, неизбежно упомянешь предвоенную ситуацию. Принципиальное решение о начале войны было принято сразу после капитуляции Франции летом 40-го. Нужно отметить, что Гитлер достаточно кучеряво мыслил: "Мы не будем нападать на Англию, а разобьем те иллюзии, которые дают Англии волю к сопротивлению. Тогда можно надеяться на изменение ее позиции. Сама по себе война выиграна. Франция отпала от «британского льва». Италия сковывает британские войска. Подводная и воздушная война может решить исход войны, но это продлится год-два. Надежда Англии — Россия и Америка. Если рухнут надежды на Россию, Америка также отпадет от Англии, так как разгром России будет иметь следствием невероятное усиление Японии в Восточной Азии ." (в записи Гальдера)

Именно такой ход мысли во многом и определил непонятки Сталина и советского МИД. Предполагалось, что Гитлер политик, и перед агрессией он начнет предъявлять какие-то, хотя бы и идиотские, требования. Но мысль, что на СССР будут нападать с целью вывести из войны Англию, да еще и повлиять на Америку посредством усиления таким образом Японии..., согласимся, такая идея не является тривиальной. Тема прозорливых разведчиков, которые раскрадывали немецкие планы до того, как они ложились на стол исполнителям, едва ли не из письменного стола фюрера, это уже общее место. Однако если мы обратим внимание, что же конкретно докладывала разведка, репутация ГРУ как организации-багдадского вора несколько потускнеет. Депеши ГРУ постигла судьба предсказаний Ванги: все помнят сбывшиеся прогнозы, но мало кто помнит их все. В частности, 29 декабря 1940 г. В Москву отправляется доклад следующего содержания: «Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. Война будет объявлена в марте 1941 г.» В марте разведуправлением сообщается: «Начало наступления на СССР — ориентировочно 20 мая» Но позже делается прогноз: «На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.» Еще 31 мая директор ГРУ Голиков доложил следующий расклад сил Третьего Рейха: «против Англии (на всех фронтах) 122–126 дивизий, против СССР — 120–122 дивизии, резервов — 44–48 дивизий». Такая расстановка была интерпретирована как подготовка к сдерживанию РККА на случай ее вмешательства в ожидающегося «Морского льва», операцию против Англии. Смотревшие «Брестскую крепость», наверное, помнят, как Кижеватов мучается сомнениями. Постоянно появляются новые сведения: война начнется завтра, в мае, в августе, не начнется вовсе… Пограничник в фильме терзался теми же вопросами, какие в реальной жизни не давали спать политикам и военным в Москве и Минске. Нужно отметить, что этот «белый шум» не был результатом криворукости и тупости разведчиков. Немцы совершенно осознанно вели игру в этом направлении. МИД Германии либо пел песни о мире, либо вообще молчал. Мобилизация была уже проведена, и вполне разумно объяснялась идущей войной с Британией. С другой стороны. Развертывание немцы вели долго (аж с января 41-го) и в несколько волн. Мобильные соединения, безусловно указывавшие на готовящийся удар, приехали последними и были засечены с запаздыванием.

Последние сомнения были разрешены в середине июня. 14 числа публикуется знаменитое сообщение ТАСС. Общий смысл: мы боремся за мир, слухи о напряженности отношений с Германией беспочвенны. Гробовое молчание немецких дипломатов определило дальнейшие шаги. 15 июня вводится в действие план прикрытия: войска начинают выдвигаться в назначенные районы. Слишком поздно!

Здесь я вынужден сделать обширное отступление. Страна и армия мирного времени должна выполнить два основных действия, чтобы действовать в полную силу. Во-первых, должна произойти мобилизация, т.е. призыв в ряды мирных граждан. По мобилизационному плану, РККА перед войной должна была разойтись до 8 млн человек. Национальная специфика была продиктована общей бедностью страны: мобилизации из народного хозяйства подлежал кроме людей также транспорт. Очевидно, что, допустим, механизированный корпус без автомобилей и тракторов недееспособен: нечем таскать артиллерию, подвозить снаряды, возить пехоту и т.д. и т.п. Советские мехкорпуса и так были неправильно сбалансированы, реально им требовалось куда больше вспомогательной техники. Но опоздавшая мобилизация делала положение просто катастрофическим.

Для примера. Из донесения командира 33 танковой дивизии: 18 июня 1941 г. Совершенно секретно Начальнику оргмоботдела штаба ЗапОВО Процент обеспеченности 33 танковой дивизии ГСМ: Бензозаправщики ....... - 7 % Водомаслозаправщики ....... - 9 % (…дальше про боеприпасы – прим. П.Ч.)

Перевожу: в боевых условиях танковая дивизия уедет ровно на такую дистанцию, на какую хватит одной заправки (если она в баках уже есть, что тоже не факт, кстати). Дальше поедут 7 % техники, на которые есть заправщики, а остальные БТ и Т-26 станут очень большими железными пресс-папье. Самое обидное, что бензин как таковой вполне может и быть в природе. Только он находится в Соколке (городок под Белостоком, место расположения 33 тд), а воевать надо будет где-нибудь у Друскеникая, в 50 км на север, а то и вовсе прорываться из котла на восток (а до Минска около 200 км, между прочим). Имея налицо 7 % от положенных наливников, дивизия быстро утратит боеспособность, что и произошло в реальности. Бензозаправщики, скорее всего, где-то имелись. Только их надо было еще получить из народного хозяйства. Чего сделать просто не успели.

Второе, что должна сделать армия при сигнале о начале войны, это пройти развертывание. То есть, по-русски говоря, выйти на назначенные позиции. С развертыванием ситуация была не лучше. РККА оказалась разорвана на три не связанных эшелона. Собственно, у границы находился мизер, совершенно не достаточный для отражения наступления. Для наглядности – извольте карту расположения войск на 21 июня.




Что мы тут видим? Мы видим компактно расположенные около границы немецкие войска, и размазанную в глубину РККА. При общем перевесе в силах у немцев и качественном превосходстве, такое расположение делало разгром войск Павлова неизбежным. При этом подвижные соединения фронта вполне логично собраны в центре выступа между Гродно и Суражем, откуда можно наносить контрудары в любом направлении, но это никак не компенсирует недостатка пехоты. Допустим, в 3-й армии только один стрелковый корпус может начать бой 22 июня, другой еще едет между Молодечно и Лидой. В общем, концепция запоздавших мобилизации и развертывания как основных причин разгрома РККА, на сегодняшний день довольно распространена. На современном уровне эту тему реанимировал А. Исаев, но поднимал ее еще А.Василевский. (буквально: «Не будет ошибочным сказать, что, если бы к тем огромным усилиям партии и народа, направленным на всемерное укрепление военного потенциала страны, добавить своевременное отмобилизование и развертывание Вооруженных Сил, перевод их полностью в боевое положение в приграничных округах, военные действия развернулись бы во многом по-другому») Когда вспоминают теорию Виктора Суворова о немыслимой концентрации РККА на границе, хочется попросить ткнуть в эту мегаконцентрацию пальцем. Реально, готовься РККА к страшному освободительному походу на Европу, она бы отмахалась летом 41-го даже при всех перечисленных недостатках. По колено в собственной крови, кладя троих-четверых за одного, отступив, вероятно, до Днепра-Двины, но отмахалась бы. Беда как раз в том, что на каждую советскую стрелковую дивизию шло две-пять немецких. В этих условиях мехкорпуса могли только подпирать распадающийся на глазах фронт пехоты и пытаться отодвинуть катастрофу. На Украине мехкорпусов было больше, «панцеров» меньше, поэтому развал Юго-Западного фронта начался только в августе. Западному же округу предстояло пройти via dolorosa уже в июне.

Массовая культура сформировала образ русских вооруженных сил, как очень многочисленного монстра, который всегда имеет численное преимущество над своими противниками. Это относилось к царской армии, которую на западе называли «паровым катком» (см., например, Такман или Лиддел Харта), и такое отношение оттранслировали на РККА. Между тем, если мы все же поинтересуемся численным составом Западного округа и группы «Центр», останется только схватиться за голову. ГА «Центр» насчитывала примерно миллион двести тысяч человек. Если конкретизировать по армиям, то это, как выразился кто-то на ВИФе, сборище слонопотамов: 3-я танковая группа — 130 657 человек; 9-я армия — 382 273 человека; 4-я армия — 490 989 человек; 2-я танковая группа — 181 752 человека. Плюс части непосредственного подчинения группы армий. Западный фронт (весь) не дотягивал до 630 тысяч. Здесь кроется один из ответов на вопрос, куда подевались танки советских мехкорпусов. Их съели в основном не танки Гота и Гудериана, а пехота, артиллерия и саперы Клюге и Штрауса. Впрочем, и с танками в ЗапОВО был швах. Четыре мехкорпуса располагали в сумме 2141 штукой этих полезных аппаратов. В танковых группах Гота и Гудериана их (с САУ) имелось 3313. За обе стороны учитывается боеготовая техника. Еще хуже дело обстояло с транспортом. У меня нет данных конкретно по ЗапОВО и ГА «Центр», но известно, что на 22 июня в РККА в целом имелось порядка 270 тысяч автомобилей и тракторов, немцы располагали 600 тысячами сказанной техники. Качественно сравнивать «полуторку» и с-х тракторы с трехтонкой «опель-блитц» и спецтягачами попросту бессмысленно. В СССР пришла армия, обладающая определенным техническим преимуществом.

Что имелось у вермахта и не имелось у РККА летом 41-го – это опыт крупных маневренных операций. Хоть какой-то боевой опыт, включая сомнительной ценности аншлюс западных Белоруссии и Украины имело около четверти советских офицеров (по Кривошееву), и еще меньшая доля рядовых. В вермахте обстрелянными бойцами было несколько миллионов человек, основная часть армии. Говоря о боевом опыте, следует держать в голове не только простые цифры. Немцы до СССР провели три стратегических маневренных операции, причем в одном случае (Франция) против противника, имеющего собственные крупные подвижные соединения и пытающегося ими активно манипулировать. У русских за плечами был в лучшем случае Халхин-Гол, сражение тактического масштаба, с десятками тысяч участников на каждой стороне (но, кстати, именно по итогам Халхин-Гола обратили внимание на Жукова и лучшего командарма 41 года М. Потапова). Финляндия дала опыт, который никуда кроме самой Финляндии и приложить было нельзя, по причине очень специфического театра боевых действий. То есть, немцам было, откуда взять и более квалифицированное командование, и более боеспособных рядовых и младших офицеров.

В общем плане «Барбаросса» группе армий «Центр» отводилось решение самых амбициозных задач. Соответственно, сама она была наиболее мощной в вермахте. Изюминками «Центра» было наличие сразу двух танковых групп (другие ГА получили по одной) и полевые армии-слонопотамы. Вермахт находился на пике возможностей. Поэтому как пехотные, так и подвижные дивизии были очень хорошо укомплектованы, все они состояли из 15-17 тысяч человек с полным парком техники. Хорошее оснащение позволяло определенную роскошь. К примеру, пехотные дивизии располагали моторизованными авангардами на базе разведбатов с броневиками и артиллерией. По уровню квалификации немцы тоже не имели равных. Можно сделать категорическое утверждение. В 30-е годы немцы произвели революцию в военном деле. Любой разговор об успехах вермахта в 39-42 г.г. теряет смысл без понимания этого факта. Как западные армии, так и РККА бОльшую часть войны провели в роли догоняющих. Уровень эффективности ведения боя уравнялся на восточном фронте только летом 44-го, на западном он, похоже, не успел уравняться вообще, война раньше закончилась. Замечу, что лучшую эффективность вермахта по сравнению со всеми армиями антигитлеровской коалиции признали и наши, и западные аналитики (желающих адресую к работе Тревора Дюпуи Numbers, Predictions and War, с разбором Нормандии). Пресловутый «блицкриг» представлял собою действительно очень эффективный набор приемов. Будучи наложен на высокий средний уровень образования в стране, и мощную военную традицию, он дал ошеломительный эффект.

В заключение нужно сказать о пользующейся «остаточной популярностью» теории Виктора Суворова. Его, нужно признать, не лишенная изящества гипотеза процвела на почве всеобщей неинформированности относительно предвоенных планов РККА и общей закрытости архивов. На нынешнем уровне знания эта теория, конечно, уже не смотрится. План целиком выложен вот тут: www.rkka.ru/docs/plans/zapovo.htm, я же процитирую избранные фрагменты.

"Общие задачи войск округа по обороне госграницы: а) упорной обороной полевых укреплений по госгранице и укрепленных районов: не допустить вторжения как наземного, так и воздушного противника на территорию округа; прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание поиск округа;(…) в основу обороны войск положена упорная оборона укрепленных районов и созданных по линии госграницы полевых укреплений с использованием всех сил и возможностей, начиная с мирного времени, для дальнейшего их развития. Оборона строится на активных действиях с развитием в глубину. Всякие попытки противника к прорыву обороны немедленно ликвидируются контратаками войсковых и армейских резервов;"

Что все это значит. Опять глянем на карту. Если мы исходим из теории мощного освободительного похода на Варшаву и прочую Кенигсбергщину, то очевидно, что механизированные корпуса, основной инструмент глубокой операции, должны находиться где-то на краешке Белостокского выступа. Реально мы их наблюдаем строго в «дырке бублика», в районе самого Белостока. Это бессмысленно с точки зрения наступательной доктрины, но как раз подходит для контрударов: от Белостока можно попытаться парировать угрозу на любом участке выступа. Учитывая, что моторесурс у наших мехкорпусов ограничен, это решение просто разумнее некуда.

Резюмируя. В 41-м году в СССР вторглась лучшая армия мира. Сама Красная армия была очевидно слабее как количественно, так и качественно, причем положение усугублялось удачной дипломатической подготовкой неприятеля.

Поле боя

В описываемую эпоху Белоруссия выгибалась бубликом на запад. Этот изгиб образовывал выступ с цетром (и географическим, и административным) в Белостоке. Соответственно, с немецкой стороны изгибы границы обрамляют этот «балкончик» с северо-запада и юго-запада. На северном конце изгиба находится довольно крупный город Гродно. На южном краю, на самой границе – Брест. В середине основания выступа – Волковыск, узел дорог, на который в грядущем сражении оказалось завязано очень многое, дальше на восток – Новогрудок, и еще дальше – столица Белоруссии, Минск. Всё это серьезно заболоченная местность, причем на юге топи становятся такими непрохожими, что полностью отсекают Белоруссию от Украины. Дорожная сеть слабая, по сути, перехват буквально пары шоссе может иметь катастрофические последствия для защищающегося.

******

Вечером 21 июня произошло достаточно известное по мемуарам событие. Через Буг переплыл и сдался пограничникам немецкий солдат Альфред Лисков, не питавший бурного энтузиазма на тему похода на восток. Лисков сообщил сведения чрезвычайной важности. Нападение на СССР состоится утром 22 июня. Тем не менее, желание выгадать еще хотя бы несколько дней на запаздывающее развертывание, у Сталина оставалось. Поэтому Директива № 1 выполнена в осторожных формулировках.

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе; б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать; в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно; г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов; д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

То есть, команда «В ружье» была дана, но активных действий пока велено было не вести.

Черный день. Сектор Бреста, южная клешня

В Белоруссии даже этот осторожный приказ запоздал. В ночь на 22 июня внезапно прекратилась связь между штабом 4-й армии и округом. Своевременность обрыва проводов заставляет предположить, что автором этого события был спецназ вермахта, полк «Бранденбург». Как бы то ни было, «Директиву № 1» 4-я армия принимала уже под огнем. Наиболее скверным последствием этого обрыва было то, что в Брестской крепости оказались изолированы части двух дивизий – 6-й и 42-й. За несколько дней до этого бОльшая их часть была из крепости выведена, но дивизии оказались разрезаны «по живому», внутри находились медицинские, снабженческие, артиллерийские, инженерные и т.п. подразделения. Они вспомогательные, но без них дивизия становится ограниченно боеспособной. То есть, как модуль обороны 4-й армии эти части уже не могли быть использованы. В крепости 45 пд вермахта натолкнулась на неожиданно отчаянное и организованное сопротивление, но эпопея штурма есть отдельная большая тема, и здесь на ней подробно останавливаться нет возможности. Вокруг же крепости и в ней самой не происходило ничего хорошего. Немцы вели активный и успешный артобстрел, под прикрытием которого пехота и танки форсировали Буг. Это были части 2 танковой группы Гудериана и 4 полевой армии Штрауса, южный клин намеченных «канн», охватывавших Белостокский выступ. Что серьезно удивило немцев, сопротивление поначалу было очень слабым. Более того, первые несколько часов противниками их были почти только пограничники. Артиллерию было слышно только немецкую. У командиров вермахта даже возникло ощущение, что их заманивают в ловушку. Но это не было заманухой. Это было упреждением в развертывании. Журнал боевых действий 3 танковой дивизии резюмирует: «Впечатление о противнике равно нулю». Тем не менее, в первый день группа Гудериана забуксовала, преодолевая болотистый Буг. Лучше всего дело шло у частей, располагавших танками, оборудованными для подводного хода. Вальтер Неринг, будущий герой Висло-Одерской, заметил, что это был «великолепный спектакль, но довольно бессмысленный». Далее Неринг отмечает мужество пограничников и добавляет, что кроме них его частью почти никого пока и не встречено. Поскольку пехота Гудериана переправлялась быстрее танков, русские поначалу неправильно интерпретировали происходящее. Слона 2 танковой группы просто не приметили. Разведсводка Западного фронта за первый день числит на брестском направлении пехоту с одной-двумя танковыми дивизиями. Это была страшная ошибка. Ситуация, впрочем, смотрелась скверной даже если не знать о танках. Две стрелковые дивизии утратили боеспособность, а остальные части постепенно втягивались в бои с превосходящим противником. Павлов, которому казалось более опасным гродненское направление, повернул на юг один стрелковый и один прибывающий из резерва слабосильный механизированный корпус - 17-й.



Супостат на марше. В глубоких прорывах приходилось и бочки с бензином с собой таскать. В кадре, судя по эмблеме, танк 7 дивизии.

Черный день. Сектор Гродно, северная клешня.

Под Гродно сейчас такая каша! – Симонов, «Живые и мертвые»

3 танковая группа и 9 армия на севере действовали быстрее и успешнее. В первый день пехота 9 полевой атаковала Гродненский укрепрайон. Если оборона Брестской крепости известна каждому школьнику, то мало кто в курсе похожей драмы, которую пережили солдаты Гродненского УРа. Два пулеметных батальона полковника Иванова, составлявшие гарнизон укрепрайона, вовремя получили приказ о занятии позиций, и в два ночи уже ждали супостата, хотя вряд ли с нетерпением. К сожалению, в современной войне бетонные бункеры не могли так же бодро, как в Первую Мировую, выкашивать толпы наступающих. Тем не менее, отдельные укрепления (в частности, ДОТ № 59 мл. лейтенанта Гуся) держались под авианалетами и артобстрелами до 28 июня. То есть, организованное сопротивление длилось не меньше, чем в Бресте. Но у защитников Гродно, к сожалению, не нашлось своих Смирнова и Алиева, которые рассказали бы подробную историю их "Фермопил".

Однако мужество защитников укрепрайона не могло остановить лавину. Пехота генерала Штрауса отломила слабый северный фланг 3-й армии Кузнецова. При плотности обороны 40 км на дивизию, об эффективной обороне говорить не приходилось. Для сравнения, фронт в 40 км позже занимала 62-я армия из десятка дивизий в Сталинграде, и там всем известно как тяжко шла битва. Но в отличие от южного фланга, на севере Павлов приготовил противнику целую серию контрударов.

Первой ласточкой стал 11-й мехкорпус Мостовенко. В поход ему удалось взять только половину сил (см. выше предвоенный рапорт командира 33 танковой дивизии. Это как раз часть корпуса Мостовенко), причем из-за отсутствия связи с командованием фронта, к границе он кинулся сам, выполняя план прикрытия. Это был, видимо, первый из многочисленных контрударов Отечественной.

Эти контрудары часто подвергаются остракизму со стороны историков как плохо подготовленные, но надо признать, что они были лучшим решением, чем ожидание стопроцентной готовности. Напрашиваются аналогии с Францией в 40-м году. Потомки Наполеона в аналогичной ситуации тупили, тормозили и в итоге обретали быстрый котел и разгром. Бившая лапками советская «лягушка в сметане» уже влияла на оперативную обстановку, иногда добиваясь даже серьезных успехов. Не в этот раз. Контрудар Мостовенко увяз в массе немецкой пехоты. Из-за несовершенной штатной структуры мехкорпусов, и еще большего несовершенства ее в реальности, танки действовали без поддержки пехоты и артиллерии, и быстро выгорали в боях. За день группа Мостовенко потеряла 180 танков, но успехов не добилась. Гродно был захвачен.

Прорыв у Гродно был не самым страшным. Главная беда разразилась еще севернее, в полосе Прибалтийского фронта. Герман «Папа» Гот планировал охватить Западный фронт, наступая через полосу Прибалтийского. И преуспел в том. Непосредственно в своей полосе его 3 танковая группа встретила буквально несколько русских батальонов. Командование Прибалтийского фронта в это время было с головой поглощено борьбой против своего основного противника – ГА «Север», и на затыкание прорыва к Алитусу и дальше на Вильнюс просто не оставалось ни сил, ни времени. 3 танковая группа скользила почитай в пустоте.

Итак. Что произошло 22 июня. Немцы создали три крупных прорыва. На севере, через почти не обороняемую полосу в Прибалтике наступает Гот, на восток, чуть уклоняясь к северу. Южнее, у Гродно, наступает пехота 9 армии, на юго-восток, к Слониму. То есть, в тыл Западному фронту. На юге, обтекая Брест, строго на северо-восток к Минску через Барановичи идет Гудериан и его 2 танковая группа. Что важно, Павлов этой угрозы пока не видит, думая, что вокруг Бреста одна пехтура. 4 полевая армия играет роль «слабого центра» этой конструкции и наступает на советские войска в Белостокском выступе в лоб.



Первые пленные. Обратите внимание на обилие гражданских. Нацисты зачастую на всякий случай запихивали в лагеря для пленных вообще всех, кто чем-то не понравился.

В небесах

Борьба за господство в воздухе была проиграна ВВС КА быстро и тяжко. По большому счету, ловить там нам было нечего. Немцы имели лучшую матчасть, лучшую организацию, лучший уровень подготовки пилотов, лучшее всё. Тем не менее, неверно говорить, что авиация РККА полегла под внезапным ударом на аэродромах. Истории о летчиках, которые стоят на краю взлетки в подштанниках и уныло смотрят, как их самолеты жгут на земле, просто неверны. Немцев обычно встречала дежурная эскадрилья, и часто она сражалась вполне эффективно. Дело в другом. Техническое отставание СССР привело к худшему оборудованию аэродромов, меньшему их количеству и более вялой работе ремонтных служб. С другой стороны, советская авиация была хуже организована: авиачасти подчинялись сухопутным командармам, командующий ВВС фронта не мог массировать их на нужном участке. В результате немцы обрушивались последовательно на аэродромы разных частей и громили их поодиночке. Это и привело к массовой гибели самолетов и летчиков. Иногда на аэродромы вообще выходили сухопутные части противника. Вечером 22 июня главком ВВС фронта генерал Копец лично облетел часть своих аэродромов. Увидев своими глазами масштабы катастрофы, генерал застрелился. Вероятно, это был лучший исход, чем судьба сухопутного командования фронта.



Ремонт побитых И-15бис. Как устаревшая матчасть, так и скверная техническая оснащенность ремонтных служб были серьезной проблемой советских ВВС.

Контрудар Болдина

Вечером 22 июня Павлов должен был принять некое решение. Три прорыва требовали реакции. Гот на севере был опасен, но он действовал в полосе соседнего фронта, и до этой раны было просто далеко ехать резервам. Около Бреста была установлена только пехота с небольшим усилением танками. Оставался прорыв у Гродно. Он казался самым опасным, тем более что разведка углядела там крупные танковые части (откуда она их увидела, уже не спросишь, видимо, приняли за танки САУ поддержки пехоты). Оттуда немцы выруливали на район Волковыска, то есть в тыл 3-й армии, оттесняемой на юг, и 10-й армии, держащейся в центре. В общем, было решено наносить новый контрудар по щупальцу, тянущемуся через Гродно. У Павлова еще не был выложен на стол главный козырь: 6-й мехкорпус Михаила Хацкилевича. К этому корпусу Павлов присоединил то, что осталось от войск не преуспевшего Мостовенко, и 6-й кавалерийский корпус. Все эти силы были объединены в «группу Болдина». Болдин - это замком фронта, прибывший для командования своим импровизированным войском из полосы 10-й армии.

23 июня в район южнее Гродно стали стягиваться назначенные войска. Марш 6-го мк был тяжелым, сопровождавшимся постоянными ударами авиации. Корпус Мостовенко изнывал под ударами неприятеля, и находился не в блестящем состоянии. Контрудар группы Болдина начался со встречных боев против армии Штрауса, поэтому в самой атаке участвовали не все назначенные силы. Необходимость выдергивать подразделения для подпорки пехоты привела к тому, что собственно контрудар получился достаточно слабым. Тем не менее, удар Болдина оказался спасительным для тысяч людей, чего ни сам Болдин, ни немцы знать еще не могли.



Танки мехкорпусов были выбиты не "панцерами". Они были выбиты артиллерией и пехотой. В частности, вот этой батареей. Слева на заднем плане видны два горящих силуэта.

Здравствуйте, мы ваши палачи

4-я армия Коробкова (южный фланг фронта) откатывалась на северо-восток. Пока русские по-прежнему полагали, что на Четвертую наступает только пехота, усиленная одной танковой дивизией. Но утром 24-го числа немцы внезапно захватывают Слоним! Напомню, с северо-запада идет 9 армия от Гродно, и она уже форсировала Неман. То есть, для двух советских армий остается только узкая горловина для снабжения или хотя бы бегства. Гудериан, однако, увлекся. Направленный Павловым на юг резервный стрелковый корпус располагал некими силами для создания трудностей супостату. Передовые части 2 тгр оказались изолированы в Слониме, поскольку дорога была перехвачена. Гудериан в «Воспоминаниях солдата» бодро описывает этот эпизод в стилистике «и тут я проехал мимо русских как электричка мимо нищего». Но снабженческим колоннам двух танковых дивизий, которые пожгли на дороге, было не столь весело и прикольно.
Надо сказать, битва у Слонима напоминает некоторый bordello с обеих сторон. Немцы не знают, где две их танковые дивизии и что с ними происходит, но Коробков, командир 4-й армии, тоже ни черта не понимает, вдобавок, часть обойденных русских соединений ломится на восток по немецким тылам, полевые командиры обеих сторон несколько часов орудуют в меру собственного разумения.

В этих столкновениях происходит событие огромной важности. Группа 155-й стрелковой дивизии натыкается на дороге на небольшой немецкий моторизованный отряд, видимо, штабной. Немцев частью перебили, частью выдавили с шоссе, и на трупе какого-то офицера обнаружили штабную карту. Карту переправили Павлову. Это был удар топором по темени. На направлении Брест-Слоним Павлов видел три значка «PzK». Танковые корпуса. 24, 46, 47. Здравствуйте, мы за вами. Авиаразведка дополняла – немецкие бронеколонны были замечены в Слуцке, и даже неподалеку от Минска! Страшная опасность вызвала однозначную реакцию. Павлов отправляет командирам 10-й и 3-й армий директиву следующего содержания:

«Сегодня в ночь с 25 на 26 июня 1941 г. не позднее 21 часа начать отход, приготовить части. Танки — в авангарде, конница и сильная противотанковая оборона — в арьергарде. 6-й механизированный корпус первый скачок — район Слоним».

Нужно сказать, что командарм-10 Голубев отдал приказ на общий отход своих войск еще до получения приказа от Павлова. Видимо, это связано с тем, что на его тылы уже выруливала даже не мото- а обычная пехота. Кузнецов, командарм-3, начал организацию отступления сразу, получив приказ. Котел мог замкнуться и раньше, но этому помешала группа Болдина со своим не очень успешным, но замедлившим продвижение супостата контрударом. Поскольку штаб Павлова уже не имел связи с войсками, организация прорыва легла на плечи армейских командиров.

Прорыв

Потеря Слонима означала перехват последнего крупного шоссе в тылу двух армий. Проселки у русских еще оставались. Но чтобы прорваться на восток, надо было форсировать несколько речек, в том числе Щару и Зельвянку. Это неглубокие и неширокие, спокойные равнинные реки, но берега их топки, пойма широкая и грязная. А мосты не факт, что могли выдержать тяжесть танков и артиллерии. Но попытаться было нужно. Благодаря ударам Болдина, немцы не сразу смогли перейти к преследованию. Армия Кузнецова сумела оторваться на несколько десятков км. 27 июня армия могла бы отступать спокойно. Но угроза нарисовалась оттуда, откуда ожидать ее было сложно. Как уже было сказано, немцы постепенно выходили на тылы находившейся в южной части котла 10-й армии. 27 числа от Слонима вперед были выброшены части 29 моторизованной дивизии. Идея была создать «наковальню» у переправ на Щаре и удержаться до подхода основных сил. Здесь немцы опять увлеклись. Все-таки два батальона, составлявшие ехавшую к Щаре группу, были слишком малочисленны для такой амбициозной задачи. Оба батальона были окружены и с трудом пробились обратно на юго-восток. Из-за общего хаоса мы даже не знаем, кто спас остатки 3-й армии. Предполагают, что в роли бога из машины выступили остатки 6-го мехкорпуса. Если так, то разгромленное соединение нанесло настоящий удар из могилы. Но 3-я армия не полагалась только на помощь соседей. Одушевленные мужеством отчаяния, остатки армии нанесли серию ударов по выстраивающимся немецким заслонам. И пробили их! Остатки 11-го мехкорпуса Мостовенко лидировали борьбу за переправы через болота и речки. Немецкая «наковальня» распалась на несколько очагов. Через широкую топкую пойму Зельвянки на восток утекали длинные колонны людей и техники. Перейдя Зельвянку, 3-я армия распалась надвое. Командование армии и остатки 11-го мехкорпуса ушли на восток, командование 4-го стр. корпуса повернули на юго-восток к Слониму, еще не зная, что тот захвачен. Соответственно сложилась и их судьба: свернувшая к Слониму колонна погибла, пошедшая с Кузнецовым и Мостовенко уцелела. Она пробилась к Новогрудку, сбив по пути еще один заслон. Без техники, с массой раненых, но живые.

Голубев со своей 10-й армией прошел не менее тяжелый путь. Генерал начал с того, что собрал остатки своих сил в компактную группу, подчинил остатки разбитого мехкорпуса Ахлюстина и провел разведку пути. Надо сказать, эта разведка оказалась настолько эффективной, что Хейдорн, немецкий исследователь истории белорусский котлов, даже предположил наличие у Голубева в котле разведывательных и связных самолетов. Шедшая «ежом» группа буквально расколола 134 пд немцев, закрывавшую путь. Утром 27 июня остатки мехкорпуса атакуют на марше другую дивизию. От Волковыска к Зельве ломилась достаточно мощная группировка с бронетехникой и даже артиллерией. Любопытно, что на крыши автомобилей русские часто вывешивали флаги со свастикой. Это должно было смущать (и часто вправду смущало) немецких авиаторов. То была дикая гонка. Прорывающиеся должны были выйти к переправам через Зельвянку и Щару прежде крупных сил немцев, и сбить заслоны раньше, чем котел обожмут как следует. По головам ходила немецкая авиация. Подбитые автомобили и танки сбрасывали с дороги. Кое-кто ушел с основной линии отступления и сумел прорваться в Пинские болота. В частности, туда углубился командир 7-й танковой дивизии Борзилов с остатками своих людей. Большая часть армии Голубева так и легла в этих боях. Немцы постоянно воздвигали на ее пути новые редуты, авиация выбивала транспорт и даже бронетехнику. Лишь немногим удалось прорваться. Среди этих немногих был и сам Голубев.

30 июня у деревни Клепачи состоялся бой отряда выходивших из окружения русских против немецкой засады. Местные жители рассказывали опросившему их уже в наше время исследователю Д.Егорову, как в ходе этого столкновения ручной гранатой был уничтожен советский танк. Взрыва боеприпасов не последовало: их не оставалось. Из подбитого танка извлекли мертвого командира 6-го мехкорпуса Михаила Хацкилевича. Так завершился боевой путь еще неделю назад мощного механизированного корпуса.

Прорыв 30 июня стал последним удачным рывком. После этого немцы зачистили Белостокский котел. Но мучения прорвавшихся через Зельвянку и Щару не кончились. Выйдя к району Новогрудка, они обнаружили, что из одного котла попали в другой.



Щара. Эти тридцатьчетверки застряли при переправе. Сначала пытались проехать по мосту слева, тот подломился, и танкисты попытались преодолеть реку по дну. Стрелки и надпись нарисовал владелец оригинального фото.



Улица Кобрина

Без страха и надежды. Штурм Минска.

Рана не здесь, а вот где!

Как ни скверно развивались события в Белостокском выступе, неприятности только начинались. Котел в выступе был «пехотным», его северной клешней была 9 полевая армия. Но оставалось еще и глубокое вклинение 3 танковой группы, шедшей практически в пустоте между потерявшими локтевую связь Западным и Северо-Западным фронтами. Закрыть эту дыру было практически нечем. Стрелковые части ЗФ пешком просто не успевали к участку прорыва. Однако незавершенное развертывание создавало своего рода незапланированные резервы. Одним из таких резервов стал 44-й стрелковый корпус. 23 июня корпус в эшелонах прошел Минск. Город в это время усердно бомбили, настолько усердно, что безо всяких уличных боев инфраструктура белорусской столицы была парализована уже 24 числа, а сам город серьезно разрушен. 44-й ск, проехав горящий Минск, создал заслон. Корпус усилили пулеметные батальоны в ДОТах на подступах к городу, но положение его было крайне шатким: соседей с флангов не было вовсе, а фронт корпуса был очень длинным.

В Минске творились ужасы. В городе скопилась масса беженцев. Из-за бомбежек не работал водопровод, не было электричества, транспорт функционировал рывками, пожары тушить не успевали. Гот не испытывал желания лезть в уличные бои. 26 июня была перерезана железная дорога на Борисов, т.е., немцы уже были восточнее. Хотя 44-й ск отбил одновременно прошедшую атаку на свои позиции, это не меняло общей поганой тенденции. На немцев пытались воздействовать авиацией, но плотно прикрывавшие армию Гота истребители не давали ей нанести достаточно тяжелые потери.

В конце дня 26 июня штаб ЗФ отправил в Ставку свое знаменитое донесение: «До 1000 танков обходят Минск с северо-запада. Противодействовать нечем.» Хотя «тысяча танков» - несколько преувеличенная оценка вышедшего к Минску корпуса, по сути верно: Минск оказался островом в бурном море обходящих его с двух сторон танковых и мотопехотных кампфгрупп. Именно там и тогда, кстати, погиб Гастелло. Те, что еще считанные дни и даже часы боролись, не давая немцам завершить окружение, бились за время. Время, необходимое для эвакуации гражданских, раненых, заводского оборудования и т.д. и т.п. Главный результат тарана Гастелло, в общем, не тот, что он кого-то на шоссе убил, а тот, что немцы проваландались на шоссе сколько-то минут, разгребая мешанину из советского самолета и своих автомобилей, и под падающий шлагбаум из Минска успело уехать больше людей.

27 числа жидкий заслон к северо-западу от Минска, наконец, развалился. Тем не менее, остатки этого заслона продолжали виснуть на панцердивизиях как собаки на штанах почтальона. 100-я стрелковая дивизия, в будущем одно из элитных соединений РККА, добилась даже довольно значимого успеха: агрессивно контратакуя, она на два дня перебила коммуникации 7 танковой дивизии, попутно завалив ветерана всех кампаний вермахта полковника Роттенбурга. Упорно не желавшие накрываться белой простыней и ползти в сторону кладбища части продержались еще сутки. Но это не могло продолжаться вечно. 28 июня в 16-00 Минск был взят. К 29 числу остатки защищавших его войск откатились от окраин разрушенного города кто на восток, кто на запад.

Тогда же завершился последний организованный Павловым контрудар. Это было столкновение в районе Лиды 21-го стрелкового корпуса с еще одним тянущимся в сторону Минска щупальцем армии Гота. Поскольку 21-й ск наступал, так получилось, строго навстречу противнику, столкновение переросло во встречное сражение, в котором все преимущества были у более маневренного немецкого корпуса.



Довольно редкая, но все же встречавшаяся в 41-м году штука - цветное фото

Котел у Новогрудка

Теперь вырисовывалось еще одно окружение, к северо-востоку от первого, и к западу от Минска. Туда попали те части, которые из-за задержки развертывания просто не успели к раздаче в Белостокском выступе, и те, кто откатился на восток во время борьбы в первом котле. Гудериан несколько подотстал, занимаясь войной против прорывающейся армии Голубева, и теперь наверстывал упущенное. 29 июня его группа установила связь с армией Гота. От большой радости немцы слегка постреляли друг друга (своя своих познаша не сразу). Однако Быстрый Хайнц был несколько разочарован: в Минск вошел не он. Поэтому Гудериан ничтоже сумняшеся бросил часть сил дальше на восток, к Борисову. Гот пребывал в легком бешенстве. Сам-то он создал прочную северную стенку котла от Лиды до Минска. А Гудериан на пространстве от Барановичей до того же Минска оставил силы совершенно недостаточные, так что теперь русские утекали через найденные дыры в сторону Припятских болот, на Слуцк и южнее. Туда же пробивались те, кто после выхода из Белостокского котла сохранил еще силы идти дальше. Причем первое время русские отходили даже не с боями, а спокойно выезжали из окружения моторизованными колоннами (авиаразведка Гота докладывала, например, о десятикилометровой колонне грузовиков). Действия Гудериана вызвали явление на сцену командующего группой армий фон Бока с кинг-сайз страпоном. Быстрому Хайнцу напомнили о его основной задаче.

Между тем в котле произошли изменения. Поскольку немецкая пехота еще топала пешком с запада, а то и вовсе дочищала Белостокский котел, у окруженцев было некоторое время на то, чтобы организовать прорыв. Возглавил эти мероприятия Василий Кузнецов, без преувеличения, наиболее сильный полководец советской стороны в белорусском сражении. Необходимость вторично пробиваться из котла не обескуражила этого командарма. Прорыв начался в ночь на 2 июля и стал блестящей операцией Кузнецова. Русские проломили заслон, воздвигнутый на их пути 17 танковой дивизией вермахта. Мало того, выходящие из окружения даже брали по дороге пленных и трофеи (sic!). Через несколько дней они пробились на восток у Рогачева. В середине июля из мешка выбрался и Мостовенко с остатками своей группы. Надо сказать, что когда мы вспоминаем массы пленных лета 41-го, не нужно забывать и о другой стороне: тысячи людей, упрямо идущих на восток по вражескому тылу, неделями питающиеся подножным кормом, ночующими на сырой земле (в буквальном смысле сырой, болота кругом) - и всё это без всякой уверенности в успехе.

Для Кузнецова это окружение не стало последним. В сентябре генерал попал в печально знаменитый Киевский котел. И тоже из него прорвался. Дальше на его пути было много окружений, но вот роль в них у Василия Ивановича была уже другая: это был, к примеру, Сталинград. А в 45-м году боги войны ухмыльнулись генералу во все зубы: его солдаты брали Рейхстаг. Но это всё в будущем, а пока...
Новогрудский котел дожил до 8 июля. В этот день в оперативном отчете группы «Центр» прозвучали слова «Бои за Белосток и Минск закончены».



Плен

Результаты

Успех сражения в Белоруссии привел немецких командующих в состояние некоторой эйфории. 3 июля начальник немецкого генштаба Гальдер записал, буквально: "Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней". Достижение действительно был очень значительным. Естественным следующим ходом немцев была эксплуатация прорыва. Две танковые группы вытянулись выводком змей в сторону Смоленска. По дороге они отбили еще один контрудар советских мехкорпусов. Маневренное сражение под Сенно и Лепелем было кратким, ожесточенным и печальным для Красной Армии. Два мехкорпуса, выскочивших навстречу наступающим, по сути, повторили судьбу бившейся о более сильного противника группы Болдина.

Всего в сражении за Белоруссию погибло и попало в плен 341 073 советских солдат и офицеров. Это очень высокие цифры, поражения в битвах на окружение позже редко давали такие тяжелые результаты. Даже крупные котлы вроде Умани или Мелитополя были значительно меньше по масштабам. Мрачный рекорд белорусских котлов превзошли, похоже, только Киев и Вязьма. Потери немецкой стороны были значительно ниже. Мне так и не удалось докопаться до каких-то точных цифр, есть только неполные данные и только за июнь (советские потери приведены также за первую декаду июля). Примерные прикидки дают около 15 тысяч погибших солдат и офицеров вермахта.



Если стрелки предпочитали тихо пробираться лесами, танкисты часто пытались вырваться из окружения на своих машинах. Транспортные колонны вермахта периодически оказывались в обществе одиноких озверевших "русиш панцеров". Фото из архива немецкого деда, фамилию которого я позабыл. БТ выскочил на колонну и ехал по ней, пока его не подбили гранатами.

Сомнительное преступление, несомненное наказание

Дмитрий Павлов не видел ни сражения у Лепеля, ни последовавшей за ним Смоленской битвы. Он был арестован 4 июля вместе с группой командиров Западного фронта, включавшей начштаба Климовских и начартиллерии Клыча. Поскольку командующий авиацией фронта застрелился, перед трибуналом предстал командир 9-й авиадивизии Черных. Генералы были после непродолжительного следствия осуждены и расстреляны. Поначалу Павлову и его группе шили предательство, но в ходе следствия версия о заговоре отпала, и в итоге осталась формулировка «проявили трусость, бездействие, нераспорядительность, допустили развал управления войсками». Сейчас, когда мы в состоянии оценить ситуацию относительно спокойно, имея на руках относительно крупный массив информации, можно сказать: Павлов не заслужил расстрела. Более того. Конкретные решения неудачливого комфронта были вполне рациональны, на том уровне информированности, который у него был. Да, он долгое время игнорировал угрозу со стороны Бреста. Но какие у него были основания вообще полагать, что там есть какая-то угроза? Как только разведка открыла действительные силы и намерения противника по трофейным картам, реакция командующего Запфронтом последовала незамедлительно и была совершенно правильной. Решение же на контрудар группой Болдина – вполне классическое. И, надо сказать, более умное, чем действия коллеги Павлова, Кирпоноса, на Юго-Западном фронте. Кроме того. Даже будь Павлов военным гением, неизбежно приходишь к выводу, что при исходном соотношении сил в полосе ЗапОВО и опоздавшем развертывании, коллапс Западного фронта был попросту неизбежен. Первый пункт в списке ответов на вопрос «кто виноват?» – противник. ГА «Центр» имела попросту больше людей, эти люди были в среднем гораздо лучше подготовлены и как минимум не хуже оснащены, чем солдаты и офицеры Западного фронта. Размазанность сил ЗапОВО в глубину сделала запрограммированное поражение запрограммированным избиением. Но не Павлов несет ответственность за эту размазанность. Решение на старт мобилизации и развертывания – не только военное, но и политическое, его не вправе принимать самовольно не только командующий фронтом на месте, но даже начальник генштаба или нарком обороны. В частности, указ о мобилизации подписывает Председатель Президиума ВС РСФСР. То есть, ошибку, серьезно усугубившую провал, допустило политическое руководство страны и лично И.В. Сталин.

Должен обозначить два тезиса: с одной стороны, вождю было крайне сложно избежать этой ошибки (противник сознательно и умело работал на то, чтобы она была допущена), с другой - допустил ошибку именно он. Зная, какое бурление говн всегда вызывает фамилия Сталина в любом контексте, прошу учесть: мое личное отношение к ИВС здесь вторично и третично. Как натуралист: пишу что вижу. В общем, можно констатировать, что Павлов пал жертвой более эмоциональной реакции, чем трезвого обдумывания ситуации. Замечу, что в дальнейшем высшее политическое руководство страны охолонуло, и аналогичных историй больше не происходило. Даже Д.Т. Козлов после катастрофы Крымского фронта в 42-м году относительно тихо и мирно поехал командовать армией, а после, не справившись и с этим, был сослан на Дальний Восток.

Руководство ВВС фронта не смогло наладить какую-то осмысленную контригру. Копец не оказался на высоте положения, но едва ли до войны это мог предсказать хоть кто-то, включая и самого Копца. В любом случае, он ответил за свои ошибки уже вечером 22 июня судье куда более серьезному, чем кто бы то ни было из людей.



Мрачные реалии Отечественной. Солдаты батальона полевой жандармерии достреливают раненого.

Почему?!

Естественно, главный вопрос состоит в том, почему РККА настолько быстро и оглушительно потерпела катастрофу, если СССР сознательно готовился к войне долгое время. Зачастую публицисты и историки, занимающиеся этим вопросом, сосредотачиваются на какой-либо одной причине. Между тем, истина в том, что РККА рухнула не по одной причине, она рухнула по всем причинам сразу. В Белоруссии 1941 г. и на советско-германском фронте вообще вермахт обладал рядом преимуществ. Это численное превосходство в людях, а также количестве и качестве транспорта. Это упреждение в мобилизации и развертывании. Это боевой опыт и в целом более качественно подготовленные вооруженные силы. В совокупности это не давало РККА шансов на успешное ведение приграничного сражения, даже будь Павлов непревзойденным стратегическим гением. При этом, РККА продемонстрировала характер, и сражалась успешнее, чем наши союзники. Нашему национальному самолюбию, безусловно, не льстит соотношение потерь ~25:1 в Белостокско-Минском котле. Но нужно понимать, что это лучшее, что смогла продемонстрировать антигитлеровская коалиция к 41-м году. Кампания во Франции (не говоря о Польше и Балканах) кончилась значительно плачевнее в смысле соотношения потерь. Притом, что союзники действовали в более выгодных стартовых условиях: несколько месяцев на Западном фронте не велось активных действий, так что об упреждении в развертывании говорить не приходилось, и армии Бенилюкса, Франции и Британии действовали даже при своем численном превосходстве.

Шок от первого удара был силен. Но к счастью, это не было последнее сражение войны.



Разрушенный броневик 20 танковой дивизии вермахта. Судя по характеру повреждений, влепили осколочно-фугсаным.

Для наглядности - довольно подробная карта операции. Вырезана из тематической "Фронтовой иллюстрации". Почему-то не показан контрудар группы Болдина, но остальное видно вполне.

@темы: История, Война

---

Варшавское восстание

(статья не моя, перепост из имхонетовского соообщества "Любители военной истории". Оригинал здесь, здесь и здесь

Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных. – Уинстон Черчилль

Варшавское восстание – сюжет для соотечественников не то чтобы совсем не известный. Но у нас его главным образом рассматривают в разрезе единственного вопроса – неоказания этому восстанию помощи Советским Союзом. Я же хотел бы, как обычно, обрисовать этот сюжет кратенько и в более-менее цельном виде. Сразу скажу, противу обычая тут много будет про сволочное политиканство. Итак.



Своего рода "Неизвестный солдат" Варшавского восстания. Не известны ни имя, ни судьба этой связистки..

Под сапогом. Польша до восстания.

В 39-м году Польша оказалась разгромлена стремительно и вдребезги. СССР, как известно, вмешавшись в конце кампании, аннексировал «Кресы», т.е., западные Беларусь и Украину, Германия – заняла собственно Польшу. Это не слишком известный у нас факт, но режим, установленный нацистами, оказался чудовищно жестоким, сравнимым только с ужасами позднейшей оккупации СССР и Югославии. С другой стороны, поляки были психологически вполне готовы продолжать войну. Часть солдат ушла из Польши через нейтральные страны, и потом составила костяк польских контингентов в армиях СССР и Британии, но многие до поры разошлись по домам. Кроме того, польская армия была избита немцами так быстро, что мобилизацию во многих районах вовсе не успели провести, так что недостатка в молодых людях Польша не испытывала.

Длинный текст, много фотографий

Главное, у поляков все было в порядке с мотивацией. Польский гонор часто выглядит карикатурно смешным, но его обратная сторона – это масса народу, готового на жертвы. Поляки очень легко решились на серьезную партизанскую войну. При том, что, положа руку на сердце, партизанская война против нацистов – это организованное самоубийство общества.
Подпольную организацию создали уже 27 сентября. Это не было какое-то стихийное объединение, ее базу заложил Юлиуш Роммель, комендант окруженной Варшавы. На следующий день остатки гарнизона польской столицы капитулировали, но несколько десятков офицеров во главе с генералом Токаржевским заховались в городе, оставшись на нелегальном положении. Похожие отряды возникали по всей стране, какие-то формировались просто людьми на местах, какие-то – по приказам оставшихся армейских командиров, некоторые так и просто представляли собой небольшие воинские части, не пожелавшие капитулировать вместе со всеми или спасаться через третьи страны. Несколько раз сменив название, эта структура наконец приобрела то наименование, которое сейчас мы знаем: Армия Крайова («Внутренняя армия», в буквальном переводе – в том смысле, что в противовес «внешней», польским частям в иностранных армиях).
Дальше началась классическая партизанщина, с пусканием под откос поездов, нападениями на оккупационную администрацию и ответными карательными рейдами. Польша находилась уж очень глубоко в немецком тылу, поэтому снабжать повстанцев боеприпасами и прочими расходниками войны, было трудновато. Тем не менее, английские самолеты периодически чего-то сбрасывали. Оружием аковцы располагали или трофейным, или тем, что удавалось найти на полях сражений, или самоделками. Политически АК подчинялась бежавшему в Британию правительству. Связь держали по радио и через курьеров. Надо сказать, радиообмен с Лондоном был довольно бурный, по нескольку депеш в день.
Аковцы работали, в том числе, в нынешней Белоруссии и на Украине. Что характерно, с советскими партизанами у них часто получалось наладить контакт, совместные операции происходили регулярно. А вот с украинскими националистами все горшки были побиты сразу и прочно. Их подпольная война – это песня совершенно жуткая, но отдельная, и здесь она не поется.



Поляки даже кустарные пистолет-пулеметы производили. Даже отсюда видно, что у этого детища партизанских самоделкиных точность стрельбы околонулевая, а надежность того хуже. Но выбирать не приходилось. Внизу - самопальные же гранаты.

«Буря»

В 44-м году на фронте произошли существенные изменения. Попросту говоря, вермахту дали по шее и начали быстро оттеснять на запад. Естественно, встал вопрос о том, как взаимодействовать с СССР. Надо сказать, что русских Армия Крайова вовсе не рассматривала как дорогих освободителей. Камнем преткновения были в частности те самые спорные территории, которые Союз занял в 39-м. С точки зрения поляков это были польские земли. С точки зрения советских лидеров, это были (и сейчас есть) Белоруссия и Украина, и в 39-м мы просто вернули свое. В споры на тему того, кто тут прав, я углубляться не хочу (хотя полагаю, что ближе к истине были наши), но факт тот, что ни СССР, ни представители польского эмигрантского правительства на компромисс идти не желали. К тому же, у Сталина было совершенно определенное видение того, каким должно быть будущее Польши. А оно должно было быть коммунистическим. Логика очевидная: вы получаете независимость из наших рук, так что придется платить за это политической лояльностью. Националистическому проанглийскому правительству, которое представляла АК, в этой Польше места не было.
В общем, готовясь к такому скверному для себя развитию событий, лидеры Армии Крайовой разработали план под названием «Буря». Суть его была в том, что перед подходом советских войск в тех местах, где были ячейки АК, следовало поднимать восстания. Восставать требовалось так, чтобы с одной стороны, немцы не успевали задавить бунт прежде, чем придут русские, с другой – АКовцы должны были продемонстрировать флаг и вообще претендовать на роль самостоятельных настоящих освободителей. Вскоре эта затея была опробована на практике.
22 июня 44-го началась операция «Багратион» в Белоруссии. Русские за две-три недели декапитировали группу армий «Центр», и быстро продвигались на запад. Тут нас интересует Вильнюс. Там действовал крупный отряд Армии Крайовой. Как и было задумано, перед подходом русских этот отряд поднял восстание в городе. До кучи к процессу присоединились местные подпольщики-евреи. Тут же выяснилось, что самостоятельно выпилить немцев из Вильнюса поляки все же не могут. Но вот поддержать штурмующих вполне в состоянии. Вильнюс был окружен русскими и в результате бешеного штурма взят на штык (желающие могут погуглить воспоминания Иона Дегена, он как раз участвовал в этом побоище). Часть гарнизона сумела бежать, основной массе не повезло. Черняховский поначалу совершенно спокойно отнесся к полякам, первое время по улицам города ходили совместные советско-польские патрули, но спустя несколько дней аковцев интернировал НКВД. Большая часть людей была добровольно-принудительно записана в армию Берлинга (подчиняющиеся командованию РККА польские части), верхушку местной ячейки АК и вообще тех, кто не понравился, арестовали. Любопытно, что поляки подготовили еще и своих чиновников, которые попытались вступить в управление городом и, естественно, тоже были арестованы. Подобным образом шло дело во всех городах, где аковцы проявляли активность - в Лиде, Барановичах, далее везде. С одной стороны, поляки изначально были настроены на конфронтацию, с другой – советская сторона, как только прекращались бои, начинала обраться с аковцами в стиле «А ты кто вообще такой?» Такое отношение могли изменить политические лидеры поляков, то есть, правительство в изгнании. Но те были очевидными креатурами англичан, Сталин не имел ни малейшего желания признавать их в качестве полноценного партнера по переговорам (читаю тут стенограмму переговоров Молотова с Миколайчиком, и стиль общения советского дипломата просто сочится презрением). Сами же руководители правительства в изгнании уперлись рогом в вопрос о «Кресах», и лояльность выражать не собиралась ни секунды. Сталин пошел было на компромисс, и предложил создать коалиционное правительство из изгнанников и польских социалистов. Но эти условия также были отвергнуты. Более того, командующий Армией Крайовой, генерал «Бур»-Коморовский так и открытым текстом заявил, что его подчиненные будут бороться против СССР, хотя и не вооруженной силой. В общем, те и другие не ожидали друг от друга ничего хорошего, и те и другие не обманулись.



Вильнюс. Совместный патруль РККА и АК.

Варшава

В этой нервной обстановке и началась подготовка к восстанию в Варшаве. Восстание готовили уже помянутый главком АК, Тадеуш «Бур» Коморовский, и его зам непосредственно по Варшаве, полковник Антоний «Монтер» Хрусцель. План предусматривал следующее. Поляки должны были восстать в момент, когда немцы уже побегут из города, но русские еще туда не придут. После этого требовалось занять Варшаву, и прочно ее удерживать к моменту подхода русских. Дальше предполагалось, что заграница в лице Британии поможет, и Сталин будет вынужден признать правительство в изгнании в качестве законных представителей Польши, соответственно, лояльный СССР режим установлен не будет. План этот не просто отдавал авантюрой, но весь строился на неочевидных положениях. Для его успеха требовалось, во-первых, очень точно рассчитать момент. Немцы в самом деле должны были бежать, русские в самом деле прийти. Во-вторых, совершенно не было фактом, что англичане действительно примутся давить на Сталина. То есть, торговаться они, конечно, начали бы, но вопрос, что выторговали бы. Вряд ли, конечно, русские бы физической силой истребили отряды АК, но тут именно что требовалось большими силами держать или всю польскую столицу, или хотя бы ее основную часть. Как бы то ни было, на фронте быстро происходили изменения. Во второй половине июля русские взяли первый крупный город собственно в Польше. 2-я танковая армия вырвалась к Люблину, и за пару дней взяла город приступом. В Люблине было тотчас образовано просоветское правительство Польши, что дополнительно подстегивало Бура и Монтера. Тем временем, 2-я танковая повернулась под прямым углом и рванулась строго на север, вдоль берега Вислы, к Варшаве. Армия сметала все на своем пути, оперативная группа, которой немцы пытались закрыть ей путь на север, крякнула, ее командир попал в плен. В этот момент из Варшавы побежали тыловики и администрация. Монтер и Бур смотрели на происходящее в легком обалдении, уж больно быстро все происходило. 31 июля Монтер лично поехал в Прагу. Не в чешскую Прагу, а в предместье Варшавы на восточном берегу Вислы с этим названием. В бинокль он наблюл, натурально, советские авангарды южнее пригорода, а пушечную стрельбу слыхать было и без всякого бинокля. Тем же вечером поляки приняли решение выступать.



Мотострелки 2-й танковой армии пробегают мимо горящей "пантеры". В последние дни июля 2-я танковая шла по вермахту аки колесница Джаггернаута, и это спровоцировало нервную реакцию в Варшаве.

Однако на фронте вновь произошли перемены, причем буквально за несколько часов. Немцы приготовили Второй танковой сногсшибательный сюрприз в лице аж пяти собственных танковых дивизий. Русские, уже обходившие Прагу по дуге, были внезапно атакованы во фланг. Танковый корпус, шедший в авангарде, оказался окружен у Радзимина. Последующие дни были посвящены его спасению и отражению немецких посягательств разбить 2-ю ТА. Хотя в этом маневренном сражении немцам особых успехов добиться не удалось (часто пишут про гибель в котле этого окруженного корпуса, реально это собачья чушь, он потерял только несколько сот человек из примерно десяти тысяч), русским, положительно, в ближайшую пару недель было плевать на все восстания на планете. Восстание началось 1 августа, через несколько часов после того, как русские прекратили наступление и перешли к пожарным мерам спасения окруженцев. План восстания начал рушиться еще до старта.

За секунду до взрыва

У Бура и Монтера была изрядная сила народу. Около 50 тысяч человек были готовы участвовать в восстании. Имелась, однако, небольшая проблема. Стволов огнестрельного оружия у них было тысяч восемь, из них половина – пистолеты. То есть, это не то что одна винтовка на троих, это одно хоть что-нибудь на шестерых. Батальоны «Кедыв», т.е., диверсионные («Зоська», «Парасол» и еще парочка) были укомплектованы волынами примерно на треть, и это был хороший уровень. Так что средний польский батальон – это в лучшем сотня наиболее опытных партизан с оружием, и триста или четыреста невооруженных, которые бегут за оружными в ожидании, что те убьют немца хотя бы с рогаткой или погибнут сами.
Наиболее боеспособной силой были помянутые диверсанты. В Варшаву их ввели заблаговременно, так что бойцы успели изучить город.



Ну о-очень известное фото бойцов батальона "Зоська". Справа (не полностью попал в кадр) Тадеуш Милевский. Он погиб в тот же день, когда была сделана фотография (5 августа). Суровый мужчина слева - Войцех Омыла, он тоже погиб по ходу Варшавского восстания. Юлиуш Дечьковский, солдат в центре, пережил восстание, после войны окончил университет, и был разработчиком медицинского оборудования. Тут ему 20 лет, а помер в 1998 г. Все одеты в трофейный камуфляж, захваченный на немецких вещевых складах в первые дни восстания. Оружие тоже трофейное. Повязки на руках - собственно, чтобы свои не завалили с перепугу.

Процентов десять аковцев в Варшаве составляли женщины. Кажется, ни один фотограф Варшавского восстания не отказал себе в удовольствии заснять какую-нибудь симпатичную «кобиету». Понятно, что их старались использовать не в качестве ударной силы на передовой, но в качестве вспомогательного персонала (санитарки, связь и прочее) девицы тянули лямку не хуже мужиков.
Параллельно АК в Варшаве действовало коммунистическое подполье, «Армия Людова». У нас ее раскручивали по политическим мотивам, реально ее возможности были невелики, чтоб не сказать мизерны. «Армия Людова» располагала очень небольшим количеством вооруженных людей. В ходе восстания коммунисты находились в оперативном подчинении у командования АК.
Немцы первоначально располагали в Варшаве гарнизоном из всяческих стройбатов, полицейских и охранных частей. Вся эта рать обладала ничтожными возможностями к самостоятельным действиям, но в штуках их было около 16 тысяч бойцов. То есть, легкого выноса тела в любом случае ожидать не приходилось. Теоретически, в окрестностях Варшавы находилась бронированная орда в пять танковых дивизий, на практике основная ее масса рубилась с русскими у Радзимина, но какие-то отдельные части спорадически в Варшаву засылались, вплоть до отдельных танков под конкретные задачи.



Броневичок по имени "Кубус", самоделка. Корпус, как ни странно, сохранился, сейчас выставлен в музее восстания.

Первые дни

План Армии Крайовой предусматривал атаки на множество объектов одновременно. Недостаток такой затеи очевиден, у поляков и так было все плохо с оружием, а размазывая ударные группы по множеству направлений, поляки могли на каждом продемонстрировать изрядную огневую немощь. С другой стороны, внезапная атака на многие подразделения разом давала шансы взять немецкие блокпосты «на банзай», и таким макаром и проблемы с вооружением решить, и более обширные районы города под контроль взять.
Первая неприятность состояла в том, что кое-где начались фальстарты. То есть, полевые командиры начали нападать на немецкие патрули еще до того, как начались полноценные атаки на немецкие гарнизоны. В общем, в 17-00 война должна была начаться, но стрелять отдельные горячие головы начали уже с часу пополудни, так что часть гарнизонов немцы успели поднять в ружье. С другой стороны, комендатура Варшавы восстание все-таки прошляпила, так что шансы подавить мелкие группы немцев оставались.



Пленные офицеры и чиновники оккупационной администрации под конвоем. Старт, несмотря на общий бардак, принес определенные успехи.



Военно-полевая свадьба.

17-00. Стреляют все. Первый успех принес батальон «Зоська», цопнувший ж-д станцию на севере города. Несколько минут спустя удалось захватить электростанцию, перебив или пленив около сотни охранявших ее эсэсовцев. Причем, хотя электростанцию штурмовали довольно жестко, и дорогу прокладывали, подрывая «лишние» стенки, ее удалось запустить, и какое-то время станция даже еще работала. Таким же макаром удалось занять несколько крупных зданий, типа высотки Prudential, самого высокого здания в Варшаве. Но вот атаки на хорошо охраняемые объекты в большинстве своем провалились. Повстанцы не сумели взять аэродром к юго-западу от Варшавы, обломались со штурмом казарм СС на улице Нарбутта и, главное, не сумели захватить ни одного моста через Вислу. Вот это очень важно, поскольку все-таки предполагалось, что русские придут, а без мостов коммуникация с ними была крайне затруднительна. Мало того, немцы, ожидая дальнейших посягательств на мосты, заминировали их, так что теперь шансы заполучить их резко упали. Еще одной скверной новостью был быстрый коллапс восстания в Праге, пригороде на восточном берегу. Там внезапности добиться не вышло, немцы встретили повстанцев во всеоружии, к тому же, на окраине Праги, как оказалось, торчал танковый батальон дивизии «Герман Геринг», так что успехи АК здесь были околонулевыми.



В общем, итог первого дня был далек от ожиданий. То, что удалось захватить, конечно, здорово радовало сердце, но кроме нескольких складов и электростанции все эти объекты были не особо полезны для достижения успеха. К тому же, часть наиболее подготовленных и хорошо вооруженных батальонов «Кедыва» в первом штурме не участвовала, спасая «Бура» из окружения, куда тот по случайности угодил. С другой стороны, немцы тоже не имели поводов к радости. По Варшаве было раскидано около десятка окруженных немецких отрядов. Их надо было спасать. Повстанцы не сумели захватить мосты, но и пользоваться ими теперь было нельзя, поскольку подходы простреливались. Варшавяне резво принялись строить баррикады, перегораживая основные улицы. Причем это не были кучи хлама, которые обычно рисуют на картинах про красную Пресню, а полноценные каменные стены выше человеческого роста. Немцы пытались воздействовать на эти ударные стройки, по улицам крейсировали отдельные броневики и даже танки, постреливая из пулеметов по строителям, периодически работали снайперы, но в целом сорвать строительство не получилось.
В 17-30 Райнер Штагель, комендант Варшавы, проинформировал Гитлера о начале восстания. Поначалу предполагалось, что восстание подавят силами 9 армии, в чьем ближнем тылу находилась Варшава. Но командарм фон Форман честно сообщил, что лишних людей у него нет, ему продолжающийся «Багратион» отбивать надо. Внутренними резервами обойтись явно не получалось. Тогда фюрер обратился к Гиммлеру, шефу СС. Гиммлер бодро сообщил, что у него в запасе есть специалисты на все случаи. Так что подавление восстания, фактически отдали на откуп СС. Тогда же назначили старшего по подавлению восстания. Им стал обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах (иногда пишут Бах-Зелевски). Этот деятель до Варшавы отвечал за контрпартизанскую борьбу в СССР. Какими методами велась эта борьба, всем известно. В Варшаве фон дем Бах привычкам не изменил. Но пока он оставался генералом без армии, эсэсовские части только стягивались к Варшаве.



Краска - это уже плод современной обработки графическим редактором.



В модном плащике - Бур, вождь восстания. В каске - Радослав, вероятно, лучший его полевой командир



Звиняйте, не "Яръ", дефлопе нема.

Неудачи первого дня не обескуражили поляков. Наутро Бур и Монтер энергично продолжили ковать свое короткое счастье. Отчаянные уличные бои продолжались до вечера 4 августа. Полякам удалось раздавить часть опорных пунктов. Мало того, они даже бронетехнику захватывали. В частности, трофейными фаустпатронами подбили две «пантеры», которыми немцы попытались обстрелять баррикаду, починили и наслали на бывших владельцев. Однако ни мосты, ни аэродромы захватить так и не удалось.
К концу 4 августа быстрые успехи повстанцев кончились.
Как Варшава выглядела в этот момент. Повстанцам удалось освободить крупный спальный район на севере Варшавы, Жолибож. Этот район надолго станет одним из наиболее спокойных мест Варшавского восстания. Южнее удерживались обширные районы Старого города и городского центра. Этот район и стал основным центром сопротивления. Он образовывал, несколько упрощая, квадрат со стороной где-то километра четыре. С севера и юга этот квадрат ограничивали железные дороги, с востока – река Висла, на западе он кончался предместьями Воля (северо-западная сторона) и Охота (юго-запад). Из этого квадрата торчит небольшой «аппендикс» на юго-восток, там к Висле примыкает микрорайон Черняков. Внутри основного «квадрата» – несколько удерживаемых немцами опорных пунктов, в том числе один, довольно солидный, примыкает к Висле. В этом котле в Сандомирском дворце (на площади Пилсудского) сидел, собственно, Штагель, немецкий комендант города. Еще на юг – изолированный микрорайон Мокотув. В общем, не на огромном участке все это происходило. Но все это пространство было густо забито баррикадами, через несколько дней – еще и развалинами, а линия фронта была такой сложносочиненной и изломанной, что поход от одного конца Варшавы в другой становился головоломным квестом на поиск пути. Повстанцы наладились для сообщений использовать канализацию, так что удавалось не только держать связь, но и перебрасывать подкрепления даже в полностью отрезанные районы.



Гражданского эвакуируют канализацией. Повстанцы ухитрялись даже отрядами в несколько тысяч человек маневрировать под землей. Причем немцы до самого конца не сумели парализовать эту систему связи.

Библейские ужасы

К пятому числу под Варшаву прибыла зондеркоманда Дирлевангера. Это было, наверное, самое безумное воинское формирование в мировой истории. Наши штрафные роты по сравнению с этими – просто кавалергарды. Начиная от командира. Оскар Дирлевангер до войны сидел в тюрьме за изнасилования малолетних. Во время войны, однако, ему поручили организовать подразделение для антипартизанских операций. Он его и выпестовал. Бригада состояла главным образом из уголовников, причем осужденных не за военные преступления и не за мелкую бытовуху, а за разбои, убийства, изнасилования и т.д. Заметный процент бригады составляли наши коллаборационисты, достаточно небрезгливые, чтобы служить в таком чудном соединении. То, чем они занимались в СССР, известно хотя бы по слову «Хатынь», и каратели в «Иди и смотри» - это, грубо говоря, они. Среди немецких заключенных было полно желающих вступить в бригаду, так что с рекрутами проблем не было. Один плюс у них, кстати, был – безусловная личная храбрость. Сам Дирлевангер был много раз ранен, и подчиненных подбирал таких же, чтобы пулям не кланялись. Вот с тактической подготовкой было заметно хуже.



Дирлевангер водил своих людей в атаки лично, и был много раз ранен. В том числе, во время восстания. Железный крест ему, однако, зажилили - по общей дегенеративности подразделения.И руны СС им носить не давали, по той же причине. Некоторым неонацистам это кажется несправедливым, поэтому заветный крест к этой фотографии периодически прифотошопливают.

Другая часть, подошедшая к Варшаве в несчастный день 5 августа 44-го – это сводный отряд из состава РОНА Бронислава Каминского. Каминский во время оккупации создал самоуправляемый район на территории Брянской области, и организовал там коллаборантское воинское соединение. Эксперимент оказался относительно удачным, хотя Каминский боролся с партизанами с обычной жестокостью, но в 43-м РККА выбила немцев из Брянской области, и Каминскому со своими архаровцами пришлось бежать. Теперь им нашлось дело.



Солдаты Дирлевангера. Маски - чтобы рожу струей от огнемета не сильно обжигало. У ближнего, кстати, ППШ, частям из бывших пленных часто давали знакомые стволы.

Кроме бригады Дирлевангера и отряда РОНА, немцы подтянули к городу кучу всяких формирований типа азербайджанских батальонов, украинских вспомогательных частей, моторизованной полиции и т.д. и т.п. Короче говоря, подавлять восстание отправились части, собранные по принципу «Возьми, убоже, что на фронт негоже». Но основной ударной силой на этом этапе были все-таки люди Дирлевангера и РОНА. Их первой задачей было прорубание коридора к тем, кто был заперт в восточной части Варшавы. Поскольку фон дем Бах и его зам Райнефарт были те еще тактики, немцы устроили атаки сразу по всем направлениям. Дирлевангеру, впрочем, его удар удался. Немцы к середине дня выбили поляков из Воли.
Дальнейшее превосходит понятия о приличиях даже с точки зрения немецких войск образца Второй Мировой. Дирлевангер устроил побоище. Каратели начали с того, что перебили раненых, захваченных в двух госпиталях. Медсестры были изнасилованы и убиты. Затем началась зачистка района. Тех, кому не повезло там оказаться (а не повезло многим, Воля – густонаселенный спальный пригород) толпами сгоняли во двор близлежащего заводика и там расстреливали. Спрятаться было сложно, дома после зачистки сжигали огнеметами. За этот и последующие дни в Воле солдатами Дирлевангера было убито около сорока тысяч человек. Это оценка снизу. Большая часть их не только не была повстанцами, но даже не относилась к способным держать оружие, несколько тысяч погибших были детьми.



Убитые в Воле женщины и дети.

У отряда РОНА, который орудовал южнее, в районе Охоты, получилось почти то же самое, только труба ниже и дым жиже. РОНА прошла аж 300 метров по прямой, оттеснив немногочисленных оборонявших Охоту поляков, после чего предалась радостям грабежа, пития и изнасилований. В ответ на попытки немецких командиров навести какое-то подобие порядка, командир полка, майор Фролов, заявил, что они подчиняются только Каминскому, так что пусть герр генерал своими пожеланиями утрется. Райнефарт в расстроенных чувствах вопросил Каминского, как же так, и тот ответствовал, что солдаты имеют право на мародерство, поскольку потеряли свое имущество в России. Офигевшие немцы принялись капать во все инстанции. Для полного счастья, каминчики где-то нашли двух девушек-немок из нацистской молодежной организации и снасильничали их вместе с полячками. Такого немцы точно простить не могли. Дабы отделаться от этого типа, забегу несколько вперед. Дело кончилось тем, что Каминского в буквальном смысле выгнали из гестапо за зверства. То есть, фон дем Бах в конце августа его приказал расстрелять, что и было сделано. Разница с Дирли состоит в том, что тот был маньяк, но давал результат. РОНА же и результата не давала. Как беспристрастную оценку, как славных подвигов итог, старик Каминский видит стенку и слышит чпок.



Каминский. Каким бы ублюдком ни был Дирлевангер, титул самого убоищного персонажа Варшавского восстания принадлежит этому парню.

Все эти ассирийские зверства совершались с целью посеять ужас и подорвать готовность аковцев к сопротивлению. Реальный эффект оказался противоположным задуманному, поляки убедились, что поражение и сдача означает лютую смерть для их города, и в дальнейшем защищались с отвагой отчаяния.

Город в осаде

Как ни странно, пока шла бойня в Воле, наиболее боеспособные части АК занимались кое-чем иным. Буквально в нескольких сотнях метров от Воли группа под командой Яна «Радослава» Мазуркевича взяла приступом концлагерь Гесийовка. Эта тюряга находилась на руинах гетто, и была местом заключения примерно 350 человек. Там содержались евреи, пережившие восстание в гетто, захваченные ранее члены АК, и некоторое количество советских пленных. Такой успех обошелся всего в одного погибшего, поляки использовали захваченные ранее «пантеры» в качестве бронированного тарана. Можно представить ощущения тюремщиков, которых внезапно приехали долбать немецкие же танки. Освобожденные естественным образом (куда денешься с подводной лодки) пополнили ряды повстанцев. Среди прочих, несколько десятков советских пленных сформировали отдельный русский взвод под командой лейтенанта-пограничника Виктора Башмакова, который в лагерях аж с лета 41-го года сидел.



Одна из "пантер" польской бронегруппы.



Офицеры АК в Жолибоже. Плоховато видно, но под наиболее высоким повстанцем из-за спины товарища выглядывает мужчина в советской пилотке. Это лейтенант погранвойск Виктор Башмаков, командир русского взвода.

Между тем, бригада Дирлевангера продолжала с неотвратимостью крышки гроба пробиваться на восток. По дороге они использовали очередную тактическую новацию: тех жителей Воли, которых в несказанном милосердии не убили, они гнали в качестве живого щита. Такой мощный прием было сложно парировать, и оборонявшиеся здесь батальоны «Парасол», «Хробры» и «Халь» постепенно пятились, тем более что у Дирлевангера было попросту больше людей и толще вес залпа. К 7 августа немцы имели узкий, но вполне проходимый коридор к Штагелю в его Сандомирском дворце, крупный окруженный отряд оказался деблокирован. Правда, охранять весь этот коридор они толком не могли, поэтому связь осуществляли исключительно с помощью брони, обычный грузовик был бы посечен по дороге даже без минометов (которых у повстанцев некоторое количество было), просто из стрелкового оружия.



Расчет самоходной пушки "Бруммбар" развлекается с облезьяном в перерыве между боями. Артиллерия была ощутимым козырем нацистов, при том качестве пехоты, которое было в группе фон дем Баха, без артподдержки они бы там до морковкина заговенья Варшаву не взяли.

Надо отметить одну вещь. Немцам катастрофически недоставало пехоты. Даже не вдаваясь в вопрос о качестве имеющихся частей, они в августе не могли хотя бы как следует блокировать Варшаву. Например, поляки перемещались через Кампиносский лес на севере города, туда-обратно. Немцы старались как-то скомпенсировать эту проблему огневой мощью, Варшава стала местом применения массы малосерийной тяжелой техники, вроде самоходок «штурмтигр» с чудовищным морским реактивным бомбометом в качестве оружия, подрывных радиоуправляемых танкеток «Голиаф», монструозных осадных мортир типа «Карл» и прочая, прочая. Использование всех этих достижений прогресса быстро обращало Варшаву в руины.



Мортира типа "Карл"по имени "Циу" стреляет...



...и попадает в высотку "Prudential".



А так работает "Штурмтигр". Их пустили в серию под конец войны, когда уже, казалось бы, по каким укреплениям стрелять. Ан нашлось по каким.

Немцы, поднатужась, к 11 числу наконец выбили поляков из Воли и гетто (севернее), спалив доставившие им массу неприятностей трофейные «пантеры». А вот в Охоте у РОНА по-прежнему продолжался затыр. Мало того, в какой-то момент коварные поляки дождались, когда герои антибольшевистской борьбы как следует надерутся, и устроили результативную контратаку, по ходу которой командира подразделения РОНА майора Фролова спалили из огнемета.
Пройдя Волю и гетто, немцы уперлись в Старый город. Там и так тусовались основные силы АК, к тому же, Радослав именно туда отвел своих диверсантов из «Зоськи» и «Вацека», поэтому поляки сумели выстроить достаточно плотную оборону. Поскольку немцами командовали откровенные профаны, они не нашли ничего умнее, чем долбиться в польскую оборону в самом сильном ее пункте. Плохая тактическая подготовка штурмующих (бригада Дирлевангера, два азербайджанских батальона, две малочисленных кампфгруппы из пехоты, саперов и артиллерии, подрывные танкетки и самоходки для усиления) приводила к тяжелейшим потерям. С результатом же было откровенно туго. Однако 13 августа немцам удалась потрясающая диверсия.
В середине дня к баррикаде на Замковой площади под прикрытием двух танков подошла танкетка неизвестной конструкции. Через некоторое время экипаж бежал, оставив непонятный samochód pancerny метрах в десяти от баррикады. Повстанцам удалось добраться до машины и отогнать за баррикаду – она была на ходу. Капитан Люциан Гаврих, которому сообщили о захвате необычного агрегата, заподозрил ловушку и вызвал сапера. Однако Витольд Пясецкий, которому поручили осмотр трофея, просто не успел добраться до места. Почему машину решили отогнать в глубину Старого города, чья это была идея, уже никогда не будет выяснено. Но факт тот, что сержанты Зигмунт Сальва и Генрик Пачковский повелистранный агрегат к ставке Бура. Посмотреть на необычный трофей сбежалась масса народу, и повстанцев, и просто варшавян.
В шесть часов вечера, на улице Килиньского напротив штаб-квартиры Бура, в огромной толпе машина взорвалась. Это был тяжелый постановщик мин. Он нес около полутоны тротила. От взрыва детонировал склад коктейлей Молотова. Погибло почти двести повстанцев и столько же мирных жителей, Бура контузило. Был это сознательный шаг немцев, или они хотели только подорвать баррикаду, так и не выяснено по сей день. Витольд Пясецкий, который до конца жизни не простил себе опоздания, был уверен, что немцы сознательно надеялись, что «троянскую танкетку» утянут в глубину обороны. Как бы то ни было, сказать точно уже ничего нельзя, а тогда немцам удалось серьезно поколебать оборону Старого города.



Вот так выглядит эта "троянская танкетка".

Однако и этот удар не оказался фатальным. До 18 августа атаки на Старый город продолжались, сменяясь ударами пикирующих бомбардировщиков и артобстрелами, но успех так и не был достигнут. Поскольку и без того не очень многочисленная пехота понесла тяжкие потери, а линия фронта где была, там и осталась, фон дем Бах на несколько дней приостановил попытки укусить ежа за задницу.



Просто повстанец. Звать Роман Мархель.

В кабинетах и в окопах

Восстание стало сюрпризом не только для немцев. Русские были не то чтобы огорошены. Как минимум, они знали о существовании плана «Буря», и видели, по какому сценарию шли события в городах «Кресов» и Люблине. Но к каким-то решительным мерам на тему помощи восстанию они в августе готовы, конечно, не были, а переговоры с лидерами польского изгнанного правительства неизбежно упирались в тупик.
Но и англичане, на которых польские лидеры так надеялись, никакого восторга по поводу восстания не испытали. РККА была, очевидно, лучшей шпагой Антигитлеровской коалиции, и хорошие отношения с СССР для англичан были куда важнее, чем судьба Армии Крайовой. Тем более, что англичан никто не удосужился поставить в известность о будущем восстании. Англичане ограничились засылкой грузов по воздуху. Первые сбросы разочаровывали, повстанцам удалось подобрать только часть исходно небольшого груза. А ведь в Варшаве были уверены, что на помощь им придет чуть ли не массовый воздушный десант! Слухи в Варшаве ходили совершенно дикие, вплоть до ожиданий сброса целиковой воздушно-десантной бригады. В общем, позиция англичан была проста: они сдали Армию Крайову в пользу хороших отношений с СССР.
Тем временем положение повстанцев в Старом мясте постепенно ухудшалось. Немецкие атаки стоили аковцам очень дорого, от элитных диверсионных батальонов «Кедыва» осталась едва треть состава, остальные батальоны также понесли тяжкие потери. Гражданское население страшно страдало под обстрелами, к тому же, начались проблемы с едой и даже водой. Монтер, понимая отчаянность положения, решился на контрудар с тем, чтобы ослабить давление на Старый город и дать отдых его измученным защитникам. Атаку он решил провести севернее и южнее Старого мяста, из центра Варшавы и северного пригорода, Жолибожа, благо, в последний через Кампиносский лес проникли 650 человек из окрестностей Варшавы. Эти атаки были скверно скоординированы и в итоге захлебнулись. Немцы остановили поляков убийственным артиллерийским огнем, поддержку им также оказывал бронепоезд. Правда, немецкие попытки поэксплуатировать этот успех и все-таки прорваться в Старый город тоже не удались.



Наблюдательный пункт аковцев



Еще одно чудо-оружие по-немецки. Подрывная радиоуправляемая танкетка "Голиаф".

В конце августа фон дем Бах получил солидное подкрепление. С пехотой положение так радикально и не улучшилось, зато добавились разнообразные самоходки (в том числе два монструозных «штурмтигра»), пара осадных мортир типа «Карл», огнеметчики и артиллерия. Шквал огня наконец задавил польскую оборону в Старом городе. 28 августа пала фабрика ценных бумаг, за которую весь август бились с совершенно сталинградским напряжением. Оборона Старого мяста начала рушиться. Полковник Вахновский, командовавший этим сектором, решил эвакуировать уцелевших через канализационные туннели. Около 4500 повстанцев в итоге ушли на юг, в центральную часть Варшавы. Отход проходил достаточно спокойно. Батальон «Зоська» соригинальничал, одетые в трофейный камуфляж и вооруженные немецкими винтовками, поляки вышли из Старого города по поверхности земли, прямо через немецкие линии. Последним, вечером 31 августа, на юг ушел батальон «Хробры», прикрывавший общий отход. В Старом городе осталось около 2 500 раненых и порядка 35 000 гражданского населения. Нацисты перебили около семи тысяч человек, отправив прочих в лагеря. Крепкий орешек был, наконец, разгрызен. В начале сентября эсэсовцы окончательно зачистили последние очаги сопротивления в Старом городе и отбили электростанцию, занятую в начале восстания.
Теперь ситуация была следующей. На севере оставался Жолибож. Там находилось несколько сот человек, в т.ч. просоветская «Армия Людова» в полном составе. В центре оборонялось порядка 5 000 аковцев, еще 2 000 человек защищались в Мокотове, на юге, и 1200 бойцов находилось в Чернякове, районе юго-восточнее городского центра, у Вислы. Понятно, что Монтер мог рекрутировать и больше народу, но на большее не имелось оружия. С идеей связать южные районы с центром нормальным человеческим коридором пришлось распрощаться, поскольку этому мешали хорошо укрепленные позиции в районе местного Гестапо. Однако очередная серия немецких атак потерпела крах, поэтому Монтер все-таки получил возможность улучшить свои позиции. Какие-то отдельные здания в глубине позиций аковцев еще удерживались немцами. Они, конечно, страдали там от голода, но были у повстанцев настоящим гвоздем в дупе. В частности, таковым гвоздем был гарнизон в полторы сотни немцев, засевших на 11-этажной телефонной станции. Ночью 22 августа отряд батальона «Килински» стандартным способом повстанцев – через канализацию - проник в подвал здания, и выбил немцев на верхние этажи, а затем и вовсе принудил сложить оружие. А вот бой за университет удачным не оказался, хотя поляки использовали бронетехнику – самодельный броневик и трофейный БТР. Немцы просто были лучше готовы к удару и имели более многочисленный гарнизон.



Вот эта телефонная станция, ее как раз штурмуют, пробравшись через канализацию.



Она же, вид снизу.

Все же немцы постепенно продвигались вперед. Медленно, на 300 метров за первые две недели сентября, потеряв за эти метры 5 000 человек(!!!), но продвигались. На середину сентября ситуация выглядела плохо и сползала к худшему. Мало боеприпасов, мало еды, мало медикаментов, много раненых и погибающих каждый день гражданских. А главное, совершенно нет перспектив. В штабе Бора начали всерьез обсуждать капитуляцию. Однако именно в середине сентября произошли события, продлившие восстание еще на две недели.

«Красная зараза» приходит

В августе наступление РККА у Варшавы прервалось эффектным контрударом, но в сентябре русские уже чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы зачистить, как минимум, восточный берег Вислы. Если отставить в стороне политику, имелись веские чисто военные причины и к тому, чтобы остановиться в августе, и к тому, чтобы решительно действовать в сентябре. Дело в том, что пока Прага оставалась в руках немцев, те имели собственный плацдарм перед Вислой, что совершенно не улыбалось никому в Ставке. Из-за восстания немцы не могли его толком использовать, но пади Варшава, немцы останутся с отличным предмостным укреплением. 11 сентября 47-я армия начала атаки против немецкого корпуса, оборонявшего Прагу. 14 числа восточный пригород Варшавы был освобожден, смятые немецкие части отступали на север. Но здесь сказалось упущение первых дней восстания: мосты, так и не захваченные раньше, были давно готовы к подрывам, и при приближении русских взорваны. С военной точки зрения это серьезно обесценивало для русских прорыв в саму Варшаву. Но лишний плацдарм едва ли кому-то бы помешал, а Армия Крайова была настолько измотана, что угрозы интересам СССР уже не представляла, так что Ставка приняла решение попробовать форсировать Вислу еще и в самой Варшаве.
Начался сброс в Варшаву оружия и боеприпасов, чего ранее русские не делали. С 13 сентября до конца русские сделали порядка 5 000 самолетовылетов, закинув в Варшаву несколько тысяч стволов, три миллиона патронов, медикаменты, продовольствие и прочая и прочая.



Немцы и ракетная установка

Ближе всего к русским позициям находился Черняков (напомню, юго-восточная позиция повстанцев). Этот анклав был связан с центром узким коридором, и с востока примыкал к Висле. Русские вполне логично решили, что будет лучше, если спасать поляков будут поляки же. 15 сентября Вислу у Чернякова форсировали четыреста «берлинговцев», солдат 1-й армии Войска Польского («наши» поляки, армия была сформирована из интернированных после оккупации Польши немцами и этнических поляков – граждан СССР). Еще несколько тысяч бойцов той же армии присоединились к ним в последующие дни. Переправа шла под постоянным артобстрелом и тяжелыми потерями. В общем, то, что обычно рассказывают про форсирование Днепра, касалось скорее Вислы. На западном берегу их встретили части вездесущего Радослава. Остатки его батальонов как раз для обеспечения высадки и переправились в Черняков. Медленно, но верно поляки накапливали силы на плацдарме. Однако реакция неприятеля последовала незамедлительно.
Во-первых, немцы еще в начале боев за Прагу поняли, чем дело пахнет. За 11-12 числа люди Дирлевангера перерезали узкий коридор между Черняковом и центром, отрезав анклав.
У Баха появление на западном берегу плацдарма, пусть даже и маленького, вызвало бурные переживания. Полноценный плацдарм, поддержанный с того берега артиллерией, и снабжаемый со складов РККА, был бы куда более опасен, чем несколько тысяч повстанцев, засевших в развалинах Варшавы. На Черняков было брошено все, что у немцев было толком боеспособного. Кроме бригады Дирлевангера Черняков несколько дней атаковали армейские кампфгруппы. Удивительно, но из городского центра не было организовано никаких атак, чтобы поддержать плацдарм. Это в самом деле странно, и возможно, что просто мне неизвестно о попытках Монтера пробиться в Черняков. Под этими ударами десант и остатки группы Радослава сопротивлялись до 23 сентября, после чего повстанцы канализацией ушли в Мокотув, а берлинговцы рекой – обратно на восточный берег. В этих боях погибло аж две тысячи берлинговцев.



Могила повстанца. Черняков.

Черняковский десант для меня загадка. Допустим, что для русских это была своего рода широкая разведка боем. Но почему от Бора не последовало бурного энтузиазма по поводу высадки, понять невозможно. Плацдарм мог стать спасением для тысяч солдат Армии Крайовой, при его удержании тысячи людей могли быть спасены от смерти или плена. Поэтому отсутствие активных попыток прорыва объяснить трудно, разве что полной измотанностью АК к концу восстания. С другой стороны, русские действовали сравнительно вяло, артподдержка была спорадической, и обычного для наступлений РККА сокрушительного вала огня просто не было. С третьей – десант позже еще раз попытались «гальванизировать» севернее Жолибожа, а Берлинг был отстранен от командования именно после провала Черняковской высадки. То есть, едва ли этот десант был затеян только ради демонстрации. Как бы то ни было, он провалился.

Последние сполохи

Ко второй половине сентября на фронте наступило некоторое затишье. Теперь нацисты могли раздавить восстание многочисленными армейскими подразделениями. Бах получил «сладкую парочку» Восточного фронта, 19-ю танковую и «парашютно-танковую» дивизию «Герман Геринг». Эти соединения сражались против 2-й танковой армии под Радзимином, позже неудачно пытались разбить Магнушевский плацдарм, теперь им предстояло сломить оставшиеся очаги сопротивления в Варшаве.
Печальная развязка наступала быстро. 24 сентября части двух свежих дивизий (основу группы составили четыре мотопехотных батальона 19-й тд) при участии казаков для поддержки штанов атаковали Мокотув. Уже к 27 числа этот оборонительный район, так уверенно державшийся ранее, был полностью разгромлен. Остановить хорошо тренированную мотопехоту, поддержанную авиацией и артиллерией, повстанцы полковника Рокицкого с остатками диверсантов Радослава просто не могли. Надо сказать, что лучшая дисциплина армейцев по сравнению с карателями дала себя знать. Около двух тысяч человек, захваченных в Мокотуве, стали военнопленными, что не особо радостно, но по крайней мере, их не зарезали на месте, как взятых в Воле/Охоте.



Поляк сдается. 27 сентября, Мокотув. Остановить паровой каток танковой дивизии повстанцы не смогли. Все-таки победить армию с танками и пушками может, в общем случае, только другая армия с более тяжелыми танками и толстыми пушками.

Теперь настала очередь Жолибожа. Этот район был до сих пор «медвежьим углом», его атаковали мало. Теперь на северную позицию повстанцев наступали три батальона «Германа Геринга», усиленные частями «Мертвой головы» и «Викинга». Утром 29 сентября пригород был атакован с юга, и буквально за два дня зачищен, несмотря на отчаянное сопротивление и артобстрел со стороны русских, бивших с восточного берега Вислы. Полторы тысячи повстанцев были убиты или пленены. Двадцать восемь человек добрались до русских. Все анклавы восставших, за исключением собственно центра, перестали существовать.
Дело было ясное. Бор-Коморовский начал переговоры о капитуляции.
Надо сказать, политическим лидерам восстания, сидевшим в Лондоне, удалось добиться одной действительно полезной повстанцам вещи. Англичане признали повстанцев АК солдатами польской армии, и уведомили немцев об этом по дипломатическим каналам. Поскольку на дворе стояла осень 44-го, все кому надо, отлично понимали, что войну Германия проигрывает. Соответственно, за убийства военнопленных виновных будут судить. Фон дем Бах был сукин сын, но отнюдь не дурак, поэтому он не стал артачиться, и предоставил сдающимся повстанцам статус пленников войны. 2 октября повстанцы сложили оружие. За время двухмесячного сражения нацисты потеряли около 16 тысяч убитыми, поляки порядка 15 тысяч погибшими и чуть больше пленными. Почти все пленные были взяты в течение последней недели. Варшавское восстание закончилось.

Ниже - фото капитуляции:






Печальный - Бур. Плотоядно улыбается фон дем Бах.

Мертвый город, Рождество.

Капитулировали не все. Радослав ушел из Варшавы, прикинувшись беженцем, и продолжал партизанить до прихода русских. Кто-то выходил к РККА, перебираясь через Вислу. Кто-то более или менее удачно прорывался в леса вокруг города.

Варшаву Гитлер специальным приказом обрек разрушению. В конце года немцы планомерно разломали практически все здания, оставшиеся целыми во время восстания. Из Варшавы было изгнано более 650 тысяч человек населения. Порядка 15% из них было отправлено в лагеря, остальные просто обречены на скитания по Польше. Всего за время штурма погибло около двухсот тысяч мирных варшавян.
В январе Красная армия начала Висло-Одерскую операцию. 47-я и 1-я Польская армии, не слишком удачно пытавшиеся форсировать Вислу в сентябре, на сей раз преуспели. Уличных боев не получилось, охваченные с юга танкистами 2-й гв. ТА и поляками Берлинга, а с другой - толпой стрелковых дивизий 47-й А, немцы сделали из Варшавы ноги. Русские и поляки вошли в вымерший, полностью разрушенный город.
Бригада Дирлевангера после Варшавы понеслась навстречу своей не слишком радостной судьбе. Через некоторое время ее развернули в дивизию, пристегнув ради этого остатки войск Каминского. Они еще успели покрыть себя примерно такой же славой, подавляя восстание в Словакии. Но солдат в Германии оставалось все меньше, и вскоре ребят Дирли бросили на фронт. И кончилось это плохо, их вскоре сервировали к столу. Во время битвы за Берлин дивизия Дирлевангера попала в знаменитый котел у Хальбе. Оттуда вышел очень мало кто, карательное соединение почти поголовно осталась в лесах южнее Берлина.

Сам Дирлевангер этого не видел, русские его в очередной раз ранили, и он лежал в госпитале. Госпиталь попал в американскую зону оккупации. Но это кожистокрылого эсэсовца не спасло, 1 июня группа поляков из армии Андерса (польские части в американских войсках) вломилась в лечебное учреждение. Злодея вывезли в городскую тюрьму Альтсхаузена. Там его несколько дней били руками, ногами и подручными предметами. Ночью с 4 на 5 июня Дирлевангер помер.

Фон дем Бах стал одной из важнейших фигур Нюрнбергского процесса. Отлично понимая, что петля маячит над головой, он сдал всех и рассказывал всё что союзники хотели знать о Третьем рейхе. За это Геринг ласково назвал его предательской вонючкой, а союзники не стали вешать. Но в своей постели фон дем Бах не помер, его долго таскали по разным процессам, вопросы к нему имела Фемида полудюжины стран, включая ФРГ, и в 72-м году этот хитроумный змей помер в немецкой же тюрьме.

Про политку и стратегию

Когда захочешь покончить жизнь самоубийством, не впутывай в свои дела других. Просто повессья на вожжах в конюшне. – А. Сапковский

Вопрос, вокруг которого пики ломаются до сих пор, и, видимо, будут ломаться еще долго. Могла ли РККА спасти Варшавское восстание? Здесь, мне кажется, дискуссия обычно уходит не туда. Сторонники советской версии настаивают, что не могла никак. Сторонники польской уверяют, что РККА сознательно встала, имея все возможности двигаться дальше, и ничего не делала исключительно ради того, чтобы гитлеровцы Армию Крайову понадежнее умучили. Между тем.

В первые дни ни о каком спасении Варшавы речи, конечно, не шло. РККА занималась спасением собственных авангардов на восточном берегу Вислы, и эта задача была для нее уж всяко актуальнее Варшавы. Но вот дальше, если бы РККА надсадилась, и принялась ломиться в Варшаву как на вокзальный буфет, войти в город она, конечно, могла. Но какие основания были у советских лидеров, чтобы принять такое решение?

Во-первых, для штурма Варшавы нужны войска. Грубо говоря, общевойсковая армия. Это если мы будем оптимистами, то одна армия. А август 44-го – это время, когда Восточный фронт громыхал не стихая от Балтийского моря до Молдавии. Баграмян резался с группой «Север» на балтийских берегах, фронт Конева насмерть рубился за плацдарм у Сандомира, Толбухин истреблял группу армий «Южная Украина» в Молдавии и Румынии, Черняховский и Захаров продирались к Восточной Пруссии, Еременко прогрызал немецкий фронт в Латвии… Короче говоря, если бы у Ставки вдруг обнаружилась лишняя армия, пять-шесть фронтовых командиров трубным гласом потребовали бы ее себе. И были бы совершенно правы. Короче говоря, Рокоссовский должен был обходиться внутренними резервами. Откуда бы он эту заветную армию взял? Напрашивается мысль об ослаблении какого-то плацдарма. Например, Магнушевского. Факт, что занимавшая его 8-я гв. армия могла въехать в Варшаву на белом коне со спасенной паненкой, перекинутой через круп. Но также факт, что Рокоссовскому лично и Ставке над ним совершенно не улыбалось отдавать мощный плацдарм ради… ради чего? В лучшем случае такого же (а вполне возможно, менее удобного) плацдарма в Варшаве? И в чем тут, спрашивается, наш гешефт? Ведь это не просто так переправился через реку в прогулочной лодочке. Это операция, которая будет стоить много крови. На Магнушевском плацдарме 8-я гв. Армия потеряла аж 35 тысяч человек убитыми и ранеными. Это очень много. Берлин с Зееловскими высотами стоили ей дешевле. И вот, предлагается аналогичная мясорубка. При том, что результатом кровопролития станет обмен шила на мыло. Реальность состоит в том, что восстание, при активной помощи ему, с военной точки зрения не облегчало, а осложняло положение РККА. То есть, военные соображения не могли толкнуть СССР на активную помощь восстанию. Была, кстати, штука, ради которой русские могли вывернуться, и напрячься ради хотя бы небольшой позиции в Варшаве, позиции, на которую при случае могла и Армия Крайова отойти. Я имею в виду мосты. Капитальный мост через Вислу был бы серьезным бонусом, за который стоило побороться. Допустим, даже не освобождая Варшаву целиком, а удерживая несколько квадратных километров на западном берегу. Но тут мы упираемся в тот факт, что мосты Армия Крайова в реальности не захватила. Лучшие и наиболее хорошо вооруженные отряды АК занимались чем угодно, но не мостами. Бронегруппа на «пантерах» штурмовала тюрьму, защищала Старо Място, но не брала мосты. Награда, которая реально могла толкнуть Рокоссовского на быстрый прорыв, даже не появилась в призовом фонде.

С политической точки зрения АК преследовала свои интересы, не совпадавшие с интересами СССР. Ок. Это не грех, иметь свои интересы. Но невозможно понять, в чем тогда смысл претензий к Сталину. Таковой, по сути, оказывается в том, что Сталин делал то же самое, что АК. То есть, преследовал интересы своей страны в ущерб интересам чужой. Грех англичан оказывается тот же самый, они поставили нужды Британии выше нужд Польши. Рассудком понять такое невозможно. При этом, уже в ходе восстания эмигрантское правительство проявило поражающую воображение упертость. Обсуждать вопрос об этих несчастных кресах в момент, когда твои сограждане, лучшие из твоих сограждан, посреди твоей столицы десятками тысяч кровью истекают – это я не знаю каким изрядным политиком надо быть. Политические лидеры АК уперлись рогом, боясь потерять кресы и получить советскую Польшу, в итоге потеряли кресы, получили советскую Польшу, и еще разрушенную Варшаву и горы трупов в придачу.

С точки зрения Сталина чужая недружественная партизанская организация была, очевидно, не особо желанным партнером для переговоров. Людям, объявившим тебя врагом («Доктрина двух врагов» действовала, и Сталин о ней, конечно, знал) никто, разумеется, не будет радостно сбрасывать оружие. И вообще на успешную взаимную поддержку тут рассчитывать сложно.

При этом надо понимать одну вещь. Поляки, которые воевали в Варшаве, и которые торговались в Лондоне и Москве – это очень разные поляки. К солдатам и полевым командирам восстания невозможно не испытывать уважения в смеси с восхищением. В диких условиях, сражаясь против неизмеримо лучше вооруженного и превосходящего числом врага, нуждаясь в самом элементарном снаряжении, добывая в бою все вплоть до еды и патронов, они продержались два месяца. За это время они успели нанести своим мучителям достаточно ощутимый урон. Более того, уровень «кровавых потерь» (т.е., убитые и раненые) у нацистов оказался примерно на том же уровне, если не больше, чем у аковцев.
Руководство восстанием в чисто военном смысле куда менее достойно превосходных эпитетов. Главная проблема – это, конечно, исходный план операции. Он требовал исключительно точного расчета момента начала восстания. Для такого расчета надо было иметь очень подробную и достоверную информацию и о положении дел на фронте, и о настроениях в Лондоне и Москве, чего разведка АК обеспечить, конечно, не могла. В реальном конце июля 44-го Монтер и Бур сыграли в рулетку с неизвестным числом патронов в барабане, и в итоге ожидаемо выпалили себе в висок. Добро бы только себе.

Могло ли восстание кончиться удачей? Несомненно. Но для этого аковцам нужно было встать на горло собственной песне, и согласиться на условия Советского Союза. Какие бы условия ни продиктовал Сталин, тяжелее реальных они не будут, зато тысячи людей остались бы живы. Предположим, восстание увязывается с прорывом русских в Прагу, и вместо никому не нужных спальных районов Жолибожа-Мокотува любой ценой захватывается один-два моста. В город входит, например, один-два стрелковых корпуса 47-й армии. И орлы Дирлевангера сталкиваются не с полувооруженными отрядами партизан, а с полноценной пехотой, имеющей чем подбить танки, и чем ответить на артобстрелы. Каратели в реальности с трудом ломились через баррикады, но под огнем корпусных пушек они бы просто легли. В плохом варианте, по крайней мере, остатки АК отступили бы на восточный берег Вислы с красноармейцами. Но в реальности, к сожалению, сотни тысяч людей стали жертвами политических игр.
И последнее. В Варшавском восстании участвовало несколько десятков русских. В основном это были пленники, освобожденные в первые дни восстания, но был, например, и дезертир из отряда Каминского. Знаем мы о них очень мало, но один факт говорит многое. Никто из них не попал в плен вторично. Такие дела.

Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis.

@темы: История, Политика, Война

---

Мемуары, как известно, относятся к художественной литературе, и потому не следует принимать на веру все, что в них пишется. К военным мемуарам это относится вдвойне, а к мемуарам проигравших - втройне. Хохму про "резюме по военным мемуарам Гальдера, Гудериана, Манштейна, Меллентина и Типпельскирха" в военно-исторической тусовке, наверно, читал каждый. Но речь не об этом.

Есть в военных мемуарах одно универсальное явление, которое я никак не могу понять. Это стремление непременно выставить противника узко и шаблонно мыслящим. Почитаешь, скажем, немецких генералов - советские командиры у них сплошь забитые, боящиеся брать на себя ответственность и проявлять инициативу. Почитаешь советских военачальников - немецкие офицеры у них всегда воюют шаблонно, чуть ли не по книжке. При этом и то, и другое - заведомая неправда.

Сколько ни читаю мемуаров, не могу взять в толк: зачем? Одно дело, когда врагов выставляют негодяями и мерзавцами, "мы хорошие, они плохие". Но зачем принижать их боевые качества? Разве не будет в победе над умелым и хитрым противником больше чести, а поражение от умелого и хитрого противника - не постыдным?

@темы: История, Теория, Война

---

"Если бы..."

19 февраля 1942 года. Немецкие войска высаживаются в Канаде, захватывают Виннипег, столицу штата Манитоба, громят и берут в плен немногочисленных защитников города, развешивают флаги со свастикой и сгоняют людей в концлагеря.

Это не завязка альтернативно-исторического романа. Это - сценарий военных учений канадской армии, а заодно... невиданной рекламной кампании.


Для многих канадцев война в то время была чем-то далеким. Стремясь показать населению, зачем нужно помогать армии и наращивать военную мощь (и, соответственно, вдохновить на покупку облигаций), специальный комитет при министерстве финансов Канады пошел на экстравагантный шаг - принести ужасы войны к согражданам домой. Понарошку.

О кампании жителей заблаговременно предупредили через газеты. Памятуя, очевидно, о знаменитой радиопостановке Уэллса и эффекте, который она произвела, предупредили и американцев - чтобы, когда они услышат в радиоэфире северного соседа прокручиваемые в бесконечном цикле речи Гитлера, не приняли все слишком всерьез. Тем не менее, многие умудрились прозевать многочисленные сообщения о грядущих маневрах, что, впрочем, только добавило эмоциональной остроты.

"Оккупацию" организовали с размахом. Канадскую армию представляли три с половиной тысячи военнослужащих из различных соединений, с бронемашинами, артиллерией и зенитными установками. Им противостояли добровольцы из молодежных организаций, одетые в позаимствованную в Голливуде "фельдграу" при поддержке перекрашенных "под немца" танков и бомбардировщиков. Около шести утра начался авианалет, после которого в Виннипеге отключилось электричество. Появились условные "раненые", которых доставляли в полевые госпиталя, заодно подключив к учениям медицинские службы (было и двое настоящих пострадавших: солдат, повредивший ногу, и некая дама, получившая травму в момент отключения электричества). В семь часов наступающие вступили в бой с развернувшимися для обороны канадскими войсками; защитники условно "взорвали" мосты, но "нацистов" это не остановило, и к 9:30, ломая упорное сопротивление противника, они заняли город, захватили ратушу и арестовали мэра и других руководителей.



Пока гауляйтер Эрих фон Нюрембург готовится приступить к выполнению служебных обязанностей, мэр города Джон Квин под конвоем отправляется под арест

Чтобы совсем уж ясно донести до людей идею мероприятия, "захватчики" принялись энергично устанавливать "новый порядок". Нацистские штурмовики врывались в библиотеки и сжигали книги (заранее отобранные, так или иначе износившиеся и подлежавшие списанию), выгоняли священников из церквей, грабили кафе и арестовывали всех, кто не понравится. Доходило, впрочем, и до некой карикатурности: в выпущенной "новым режимом" газете, среди прочего, указывалось, что каждый, кто не будет смеяться над публикуемыми в газете анекдотами, будет расстрелян. В качестве последнего штриха к общей картинке, Виннипег переименовали в Гиммлерштадт, а главную улицу - в Гитлерштрассе.

К 17:30 постановка подошла к кульминации: "арестованных" выпустили, а участвовавшие в мероприятии подразделения прошли по городу маршем под лозунгами "Этого не должно случиться!" и "Покупайте облигации военного займа!" Над зданием банка вывесили карту штата, разделенную на 45 секторов: там, где удавалось с помощью облигаций собрать один миллион канадских долларов (14 миллионов по современному курсу), ставился флажок. В течение 12 дней задачи были повсеместно выполнены, и 3 марта Манитоба была символически "освобождена". Всего в результате длившейся три недели кампании удалось собрать 2 миллиарда долларов по всей Канаде.


Вот. А вы говорите: "вау-эффект", "креативная реклама"... Да этим современным "криэйторам" рекламная акция такого размаха даже не снилась!

@темы: История, Война

---

Ко дню Победы. Москва-1941.

Автор статьи - Frundsberg

Мы умеем умирать стоя, это то, в чем мы – лучшие. - WH 40000, imperial guard.

Пролог. Июль-сентябрь.

Картинка

Смерть и разрушения. Группа солдат вермахта разглядывает горящую деревню.

После разгрома Западного фронта в июне 41-го, в немецких штабах установилось исключительное благодушие. Фраза Гальдера насчет победы над Россией, одержанной в две недели, хорошо известна. Если бы руководство СССР продолжало действовать классическими методами, это было бы правдой. Однако именно летом 41-го Ставка приняла несколько неожиданных и сильных решений.


Первым решением стала широко известная эвакуация промышленности на восток. Грандиозная акция, насколько мне известно, аналогов в мировой истории не имеющая. Особую остроту происходящему придает то, что подобных мероприятий не планировали заранее. Это была дикая импровизация, и подозреваю, что ее авторы казались сами себе психами со справкой. Фактически ведь что надо было проделать? Фактически надо было взять город, перевезти его на смешное расстояние тысячи в две километров, и собрать на новом месте. По дороге категорически нельзя ничего потерять, потому что, если вы перевезли как надо авиамоторный завод, но вдруг куда-нибудь дели эшелон с металлорежущими станками, завод продукцию давать не будет. То же, кстати, касается персонала. Причем никого не скребет противодействие неприятеля. Скажем, Запорожье эвакуировали даже не под бомбежками, а под артиллерийским обстрелом. Ну, а разбомбленные ж/д узлы, «Ю-88» висящие над головой, и закупорка дорог едущими навстречу эшелонами с войсками - это просто норма жизни. Между прочим, масштаб и скорость эвакуации отлично показывает действительную эффективность администрации СССР 40-х годов. Вознесенский, Ванников, Малышев, Каганович и Шверник были, кажется, парнями покруче Ли Якокки.


Второе правильное решение было очень жестоким. Но, видимо, лишенным альтернативы. Называлось оно «перманентная мобилизация». Поясню. Изначально не предполагалось формирование крупных формирований по ходу войны. Создание дивизии или корпуса требует массы подготовленных офицеров, времени на обучение подразделения, его слаживание и сколачивание. И всё равно такая часть будет слабее даже несколько потрепанной дивизии, где большинство солдат и офицеров уже имеет боевой опыт. В стандартной ситуации проще пополнять уже имеющиеся на фронте части. Но в 41-м фронт стремительно поглощал целые армии. От полнокровных частей за несколько недель оставался номер и хорошо, если еще штаб. Поэтому в бой пошли конскрипты, сведенные уже в новые дивизии взамен разбитых. Борис Шапошников, полковник еще царской армии, в июле сменивший Жукова на посту начальника Генштаба, развил кипучую деятельность по формированию и переформированию свежих соединений. Птенцам перманентной мобилизации не хватало… да сложно сказать, чего же у них было в избытке. Дивизии с большими номерами имели усеченный артиллерийский полк, им недоставало транспорта, пулеметов, раций. Командиром часто оказывался спешно произведенный в полковники майор или выдернутый из тыла генерал интендантской службы. Сроки подготовки и слаживания были чрезвычайно ужаты. К примеру, ленинградская 2-я дивизия народного ополчения имела на сколачивание неделю. Это крайний пример, но дивизии, имевшие один-три месяца на подготовку, были типичны. Командиры и солдаты смотрели друг на друга, и в глазах у них плескался ужас. Но.
Но именно эти части посадили на рожон тех, кто кинулся к столу вкушать салатики на поминках Красной армии. У Шапошникова не было особенного выбора. Немцы пока были просто лучше, и их нужно было либо остановить сейчас какой угодно ценой, или потом… или просто не будет никакого «потом».


Кстати. «Перманентная мобилизация» не была разработана на ровном месте. Более того, в мировой истории есть известная буквально всем и каждому крупная война, в которой был применен подобный метод. Это Вторая Пуническая. Ганнибал в короткий срок перемолол шесть консульских армий, и то, что делали римляне в ответ, прямо скажем, очень напоминает меры Шапошникова: бешено строгаемые легионы с увеличенной долей легковооруженных бойцов и загребанием на фронт всех, включая освобожденных для такого случая рабов. Несомненно, что хорошо образованный Борис Михайлович был осведомлен об этих событиях. Впрочем, у него имелся и более близкий пример: действия французов на завершающей стадии Франко-Прусской войны.


На фронте в это время творились дела темные и страшные. Смоленское сражение, бои на Лужском рубеже и центральной Украине поглотили остатки механизированных корпусов. Те могли хоть как-то маневрировать, и позволили прорвать котел под Смоленском и пресечь сползание к катастрофе под Дубно. Но в июле они просто кончились. В результате РККА ближайшие несколько месяцев попросту не могла наносить противнику удары стратегического масштаба. Пока шла эвакуация, пока противник располагал нерастрепанными ударными кулаками, Рабоче-крестьянская Красная армия должна была, по старинной формуле, стоять и умирать. И она стояла. И умирала.



Воздушный налет на Москву. Тонкие трассы - работа зениток. "Молния", бьющая в Кремль - осветительная приспособа, сброшенная на парашюте для лучшей ориентировки и целеуказания.

Перед гонгом


После сражения за Киев, о значении которого много спорили уже в 41-м году, и продолжают спорить по сей день, немцы могли спокойно заняться подготовкой удара на Москву. Общий перевес в силах и на порядок более высокая мобильность позволили приготовить наступление, не оставлявшее русским шансов на успех. По крайней мере, в первом раунде. Из четырех танковых групп наступлением на Москву должны были заняться три. 1-я осталась под Ростовом, 2-я вернулась на Московское направление от Киева. 3-я получила длинный перекур после Смоленского сражения, и теперь окончательно привела себя в порядок. 4-я танковая группа претерпела значительную эволюцию. Ее управление и часть дивизий перебросили на Московское направление втайне, оставив радиста с характерным «почерком» под Ленинградом. Это был удачный ход, русские не смогли идентифицировать 4-ю тгр до начала наступления. Русские могли мало что противопоставить этому сосредоточению. Западный и Брянский фронты за время того же «перекура» могли только усилить свою оборону полевыми укреплениями. Но отбиться от удара тремя танковыми армиями при помощи полевой обороны было невозможно. Прежде всего из-за неизвестности относительно неприятельских планов и нехватки собственных сил. Немецкого удара ожидали на шоссе Ярцево-Москва, и исходя из этого размещали резервы. Но такая игра в угадайку была изначально обречена на провал. Чтобы не развлекаться рулеткой с шестью патронами в барабане, требовалось или иметь крупные подвижные соединения (но они были разбиты летом), или самим действовать активно, и заставлять неприятеля реагировать на наши телодвижения (но на это не хватало возможностей). Советское командование пыталось решить эту проблему созданием специфического формирования – Резервного фронта, развернутого за спиной Западного. По идее, это было вполне рациональное решение (и, например, в 43-м под Курском аналогичная идея «сыграла»), но осенью 41-го она не сработала.


Немецкий план был вполне логичен и даже изящен. Предполагалось сначала отсечь от Москвы войска, защищающие дальние подступы к ней, перемолоть их в котлах, после чего гигантскими клещами охватить уже саму Москву, и спокойно добить окруженную столицу. При многочисленности группы армий «Центр» (аж два миллиона человек), эта задача была вполне выполнимой. Другое дело, что о формирующихся в глубине Союза многочисленных армиях Гальдер (нач. генштаба) и фон Бок (командующий группы «Центр») просто не имели понятия. Любопытно, что Гальдер еще летом отметил появление на фронте дивизий нового формирования, но из вполне разумного анализа не было сделано никаких практических выводов. Скорее всего, мозг немецкой армии счел, что даже если из глубины СССР кто-то еще приедет, перемолоть этих слабо обученных конскриптов будет делом простым.



Красноармейцы в траншее. Октябрь.

Двойная катастрофа


30 сентября началось немецкое наступление. Оно должно было поставить эффектную точку во всей войне. Вместо шоссе Смоленск-Вязьма, где супостата ждали с распростертыми, немцы ударили севернее (3-й танковой армией) и южнее (4-й танковой). Вдобавок, дальше вниз, южнее Брянска, началось наступление 2-й танковой армии (Гудериан), который бил серпом на северо-восток. Поскольку танкового напарника у «Быстрого Хайнца» не было, он должен был почти в одиночку совершить охват, и выйти к Брянску навстречу своей пехоте. Пехтура должна была идти на Брянск строго с запада, по короткому маршруту. Попытка остановить танковую армию контрударом стрелковой опергруппы провалилась. Спешно подброшенный резерв просто утонул в прорывающихся на восток мобильных частях. Проломив полевую оборону, Гудериан разделил свою армию: один корпус в пустоте ломанулся к Орлу, два других повернули на север, к Брянску.


Ставка, однако, не собиралась уныло ждать своей участи. Во-первых, в пожарном порядке началось укрепление Тулы. Во-вторых, к участку прорыва был по воздуху (что было достаточно необычно для РККА 41-го) переброшен воздушно-десантный корпус. Вместо заброски в неприятельский тыл, десатников использовали как мобильную пожарную команду. Орел был уже потерян (когда немцы въехали на улицы, жители поначалу даже приняли их за своих), поэтому десантники должны были задержать неприятеля между Орлом и Мценском. Заодно туда же выдвинулась 4-я танковая бригада пока еще малоизвестного полковника Михаила Катукова.


Именно Катуков сумел отвесить вермахту первую серьезную оплеуху Московской битвы. Командующий 4-й тбр здраво рассудил, что жесткое укладывание себя под каток бессмысленно, но коль скоро противник наступает ушедшими от тылов подвижными группами, можно попробовать «иглоукалывание» по флангам. Для полной радости, наступающая на Мценск дивизия Лангемана пренебрегла разведкой. За что и поплатилась. Катуков организовал на маршевые колонны серию фланговых атак. В результате увлекшаяся наступлением на Мценск дивизия была избита до полного ай-яй-яй и фактически выпала из игры (прикиньте, бригада окучила дивизию). Гудериан в мемуарах объяснял происшедшее превосходством Т-34 над немецкой техникой, но вообще-то это полная лажа: под Дубно и Гродно сотни тридцатьчетверок были успешно перемолоты, а здесь внезапно обнаружилась их сильномогучесть. Дело было все-таки в тактических ошибках Лангемана.


Однако Мценск был ложкой меда в огромной бочке дегтя. Через два дня после Гудериана в наступление перешла «сладкая парочка» - 3-я и 4-я танковые армии. Их действия по смыслу походили на прорыв к Минску: рывок на восток и смыкание клещей за спиной советской пехоты. Здесь противодействовать нацистам было просто нечем. Сопротивление тех, кто оказался на острие удара, было достаточно жестким (к примеру, Белый немцы сходу не взяли, хотя городок атаковали две тд разом, а защищало его чуть больше тысячи человек), но спасти это сопротивление, увы, никого не могло. Конев попытался противодействовать набухающему котлу, как и его коллега Еременко под Брянском – контратакой частью резервов и сдерживающими действиями другой части. Эффект контрудара был, к сожалению, столь же невелик, как и на юге. А вот сдерживание, опять же, более-менее удалось. Благо, у Ивана Степановича был толковый зам – новый редут на пути немецких танкистов в районе Гжатска возводил Константин Рокоссовский.


Кольцо Вяземского котла замкнулось 7 октября. Брянского – за сутки до этого. В окружение попали основные силы не только Западного и Брянского, но еще и Резервного фронта.



Подбитая тридцатьчетверка. Перед смертью танкисты, надо сказать, успели не так уж мало, вон, пушка из-под гусеницы торчит. Гражданин на фото, впрочем, к подбитию танка отношения не имеет. На втором катке видна дыра от попадания артиллерийского снаряда, а модный плащик однозначно говорит, что чувак - из мотоциклетного батальона.

Над бездной


Итак, три фронта рухнули. На Московском направлении зияла брешь в 800(!!!) километров шириной. Полевые армии группы «Центр» зачищали леса вокруг Вязьмы и Брянска, танковые – сдавали позиции пехоте и готовились прорываться дальше на восток. У Ставки имелось дней десять, которые были нужны немцам для перестроения. За это время Шапошникову предстояло или что-то придумать, или завернуться в простыню и поползти в сторону кладбища. Последний вариант никто не рассматривал, поэтому началось энергичное латание дыры.


8 октября остатки трех фронтов возглавил Жуков. В этот момент сопротивление противнику оказывали только небольшие подразделения, оставшиеся вне котлов или подтянувшихся к ним (вроде бригады Катукова) и авиация. Но фронт воссоздавался, по принципу «Я его слепила из того, что было». Одним из источников пополнения стали офицерские училища. Те самые широко известные подольские курсанты в том числе. Это было решение кошмарное, но, видимо, необходимое. Офицер, даже будучи еще курсантом, это специалист, подготовленный значительно лучше среднего пехотинца. Строго говоря, разматывание офицерских училищ в качестве пехотных полков – жест отчаяния. Но было отчего впасть.


Другим источником пополнений стали резервы и части с других направлений. Как раз перед катастрофой готовился прорыв блокады Ленинграда, и Шапошников, скрепя сердце, приказал перебросить 5-6 приготовленных дивизий под Москву. Заодно перебросили кого можно с юга. Среди этих «кого можно» оказался, кстати, один из важных участников будущего контрнаступления – кавалерийский корпус Павла Белова.


Также в роли спасителей Москвы выступили части, пробившиеся из котла. Немцы обжали окружение менее плотно, чем обычно. Они рвались на восток, пытаясь достигнуть Москвы до осенней распутицы или хотя бы до морозов. Поэтому зачистка котлов была организована менее тщательно, чем, допустим, под Киевом, и велась меньшими силами. По этой причине часть окруженцев осела прямо в тех же лесах в качестве партизан (позднее они стали костяком мощных партизанских отрядов в Брянских лесах), а часть вырвалась, причем многим подразделениям удалось вытащить даже артиллерию! Например, 53-я стрелковая дивизия всего на несколько часов разминулась со своим «ловцом», дивизией СС «Дас Рейх» и выскочила к своим в районе Медыни почти в полном составе.


Надо сказать, командиры окруженных частей вполне разделили участь своих солдат. Еременко был вывезен из Брянского котла тяжело раненным, командовавший прорывом из Вяземского котла генерал Лукин был также тяжко ранен (ему пришлось ампутировать ногу) и попал в плен.


Примечание. Михаил Федорович Лукин был одной из наиболее тяжелых потерь Вяземского котла. Энергичный и квалифицированный командир мог стать звездой масштаба Рокоссовского или Черняховского. Увы, не сложилось. В плену, как отмечали сослуживцы, Лукин вел себя очень достойно, и стал неформальным лидером группы товарищей по несчастью, пленных генералов. По возвращении из плена он не только спокойно прошел фильтрационный лагерь, но даже был награжден за энергичное и искусное управление войсками в 41-м. Умер в 1970 г.



Зенитный пулемет на крыше. Москву готовили и к активным бомбежкам, и к уличным боям.

Заодно для возведения забора на пути группы «Центр» задействовали многочисленные орудия ПВО Москвы. Полки зениток росчерком пера переквалифицировались в противотанковые. Кстати. Когда читаешь о мерах по латанию дыры перед Москвой, невольно вспоминается, как уже немцы пытались заткнуть прорыв перед Берлином во время Висло-Одерской операции. Меры, надо сказать, почти полностью идентичны, за, пожалуй, двумя основными исключениями. Во-первых, РККА не использовала «фестунги», т.е., приготовленные заранее с расчетом на круговую оборону города и городки на узлах коммуникаций. С некоторой натяжкой можно признать таковым разве что Тулу. Надо признать, впрочем, что РККА осени 41-го просто не располагала достаточным количеством людей для использования такого приема. «Фестунг» все же предполагает некое число людей, кого не жалко. Осенью 41-го Шапошникову и Жукову было жалко любого, кто мог держать винтовку. Понимаю, что это звучит для кого-то свежо и оригинально (очень многим врезалась в память фраза Веллера, приписанная Жукову, про «бабы новых нарожают»), но факт просто был тот, что лишних людей у русских в Подмосковье не было. Собственно, на восьмое число Жуков располагал примерно ста тысячами человек, которым можно было что-то приказать. Понятно, что из немецкого тыла еще пробивались окруженные, но в качестве элемента обороны они выступать, понятно, пока не могли. Диалог с Буденным: «Кто прикрывает дорогу от Юхнова на Малоярославец? – Пока ехал туда, кроме трех милиционеров в Медыни никого не встретил».


А пока шли переброски, немецкое наступление тормозили маневренной обороной. Русские располагали Можайской линией полевых укреплений, заблаговременно построенной на случай как раз таких ситуаций. Задачей тех, кто стоял на пути у немцев, было прикрыть развертывание «тонкой красной линии» на этих укреплениях. Немцам противостоял пакет танковых бригад (наиболее шустрые части, добравшиеся до места действия скорее пехоты), усиленных окруженцами. Они продержались где до 11, где до 15 октября, а потом постепенно откатились на Можайскую. Собственно, главной их задачей было не героически лечь под гусеницами, а мешать немцам ехать под губную гармошку в походных колоннах. Что, собственно, и было достигнуто.


Немцы прорывались к Москве двумя клешнями. Рейнгардт (3-я танковая армия) и Гепнер (4-я танковая) совершили довольно любопытный маневр. Находясь строго к западу от Москвы, они повернули на Тверь (Калинин), т.е. отклонились к северу, чтобы охватить Москву с северо-запада. Гудериан, соответственно, шел на Москву через Тулу с юго-запада. Пространство между танковыми армиями заполняла пехота. Соответственно, главная угроза исходила от неприятельских флангов, протянувшихся вперед аки щупальцы. Их и тормозили в первую очередь.


Эти сдерживающие бои стали звездным часом Панфиловской 316-й дивизии, державшей Волоколамское шоссе (против северной клешни). История известная, так что надо сказать и о ней. Знаменитый эпизод с участием политрука Клочкова не является полной выдумкой, и сводится к тому, что героев было больше (около ста сорока человек), и танков они подбили поменьше (пятнадцать штук). Учитывая, что именно эта группа располагала только ручными гранатами и четырьмя противотанковыми ружьями, действительно огромный успех, достижение на грани реальности. По большому счету, журналисты, доведшие реальный подвиг до абсурда, оказали солдатам 316-й медвежью услугу, сделав из реального и успешного оборонительного сражения эпическую карикатуру о прокалывании вилами бензобака БТР. В действительности, всё было интереснее. Рокоссовский, в чью армию входила дивизия Панфилова, сумел правильно определить направление немецкого удара, и накачал дивизию артиллерией по самое не могу. Панфиловцы располагали 207(!!!) орудиями. Вместо штатных шестнадцати 76-миллиметровок (основной противотанковый аргумент), дивизия имела их семьдесят девять. К обычному комплекту из восьми 122-мм гаубиц добавили аж тридцать более мощных 152-миллиметровок. Панфилов свалившимся на него счастьем распорядился толково. В общем, широко «распиаренный» бой у Дубосеково – это чуть ли не единственное место, где танки пришлось подбивать ручным оружием. Хотя позиции Панфилова атаковали две танковые дивизии (2-я и 11-я), прорыва не случилось, вместо этого вышло медленное отжимание 316-й на восток с тяжелыми потерями.



Окруженцы Вязьмы и Брянска значительной частью переквалифицировались в партизаны. Не было бы счастья, несчастье помогло, мощное партизанское движение сформировалось во многом благодаря крупному котлу. Оружие в лесах не было проблемой найти. Двоим таким и указует путь батюшка.


Однако построить непробиваемую оборону на немногочисленных свежих соединениях и измученных окруженцах было трудно. Немцы постепенно выбили русских с Можайской линии обороны. Накал этих сражений был чрезвычайным. Многие соединения, успешно пробившиеся из котлов под Брянском и Вязьмой, погибли уже на Можайском рубеже. «Тонкая красная линия», возведенная Жуковым, постепенно расползалась. В середине октября пала Тверь. Москва находилась на осадном положении. В городе на короткий срок возникла паника. С другой стороны, для вермахта эти сражения тоже не оказались легким путешествием. Ударные кулаки медленно, но верно стачивались. Первый звоночек уже прозвенел: обходивший Москву с юга Гудериан не смог взять Тулу, и теперь медленно огибал город, торчавший у него на фланге бельмом на глазу.


Немцы не зря пытались дойти до Москвы прежде распутицы. 19 октября начались проливные дожди. Погода превратилась в лесника из анекдота, который выгнал из лесу всех. Как кисло заметил Типпельскирх, «даже так называемые шоссе стали непроезжими». Тыловые колонны наступающих надрывали пупок, но продирались через грязь медленно и печально. Война практически застопорилась до начала ноября. С одной стороны, немцы больше не наступали, но с другой, для тех частей, которые еще пробивались из окружения или просто отходили, распутица стала проклятием: приходилось бросать застрявшую технику.



- Ганс, ну честно, на карте было написано, что здесь дорога! Генерал Грязь вступает в бой.

Примечание. Об ополчении. Дивизии народного ополчения начали формировать еще в июле. Первоначально их направили вовсе не на фронт, а на Можайскую линию, строить укрепления и заниматься боевой подготовкой. Средний уровень физической подготовки и ополченцев был несколько ниже нормы. Однако на ДНО ставили кадровых офицеров. Причем это были далеко не худшие офицеры, например, герой Союза за Финляндию, полковник с ласковой фамилией Угрюмов, или еще один «финн», полковник Живалев. Перед вступлением в бой ополченческие дивизии переформировывались по штату стрелковых. Кроме того, Ставка постаралась предварительно дать ополченцам понюхать пороху так, чтобы не убить: в боях под Ельней в начале сентября участвовали сводные отряды от разных ДНО по нескольку сот человек. Под Ленинградом таких тренировочных выходов не было, зато там ДНО придавались группами танки КВ. С оружием ситуация была двойственной: некоторые части комплектовались по принципу «возьми, убоже, что нормальной части негоже» (известны, например, фото ополченцев с пулеметами времен Первой Мировой), а некоторые наоборот, обильно оснащались самозарядными винтовками вместо обычных карабинов-трехлинеек. В общем, надо признать, что по сравнению с фольксштурмом 45-го ополчение 41-го выглядит очень круто. К концу осени 41-го, получив опыт предельно жестких боев, бывшие ДНО быстро стали неотличимы от обычной пехоты РККА.



Московские ополченцы с пулеметами Льюиса, родом из Первой Мировой. Стволы доставали отовсюду, откуда можно. Были использованы и запасы Гражданской, и трофеи Финской, и найденное в польских арсеналах в 39-м.



Запомните нас живыми. Этот экипаж через месяц после того, как была сделана фотография, погиб под Истрой.


Раунд второй. Черта глубины.



Кирпич в стене. Мужчина очень неплохо вооружен: скорострельная СВТ вместо обычной трехлинейки, коктейли Молотова и гранаты в достатке. Источник изобилия очевиден: оружейные заводы Москвы и Тулы прямо за спиной.

Немцам октябрь принес, конечно, блестящий успех. Была за короткий срок развалена крупная группировка русских. Но главная цель, Москва, еще маячила впереди, а забор из осколков и обломков армий быстро превращался в прочный частокол. Собственные силы подходили к исчерпанию, пехота держалась, а вот возможности танковых и мотопехотных дивизий были боями уполовинены. Предполагалось, что положение русских еще хуже, поэтому задачи войскам ставились на пределе возможностей. Общее настроение выразил командующий группой «Центр» Федор фон Бок: «в настоящий момент обе стороны напрягают свои последние силы и что верх возьмёт тот, кто проявит большее упорство. Противник тоже не имеет резервов в тылу и в этом отношении наверняка находится в ещё более худшем положении, чем мы». В этот момент в резерве группы армий имелся один полк(sic!).


Советская сторона чувствовала себя лягушкой в сметане. Гарантий успеха, понятно, не было, но лапками били отчаянно. Не обошлось и без жестоких мер. Ошибки, простительные в иных условиях, сейчас могли стать фатальными. 4 ноября за отступление без боя и без санкции командования с позиций перед Рузой, был расстрелян командир 133-й дивизии полковник Герасимов. В Москве свирепыми мерами пресекали мародерство в покинутых жителями домах. Правительство выехало в Самару, но Сталин и генштаб остались в столице.



Парад в Москве 7 ноября

Немцы ждали холодов. Вопреки впопулярному стереотипу, «генерал Мороз», пока температура была умеренно ниже нуля, помогал как раз вермахту. Раскисшие дороги схватывались, небольшие речки можно было через некоторое время форсировать по льду. Четвертого ноября вожделенные заморозки наступили. Немцы, впрочем, задержались еще на некоторое время, налаживая коммуникации. 15 ноября гонг, наконец, прозвенел, и группа армий «Центр» вновь сорвалась с места.


Однако глубокого прорыва не получилось. С одной стороны, группа «Центр» была уже не торт: октябрь дался ей довольно дорого, парк техники просел, люди были измотаны. С другой, к защитникам Москвы начали массово присоединяться свжесформированные и переброшенные с Дальнего Востока войска. Они прибывали по Транссибирской дороге, поэтому их запомнили в качестве сибирских дивизий. Но это были и части с Дальнего Востока, и сформированные в центральной России, и даже среднеазиатские войска. А кроме того, Ставка готовила вермахту сногсшибательный суприз: в тылу заканчивали формирование восемь армий, больше 400 тысяч солдат и офицеров. Те, кто защищал подступы к Москве, должны были, аки персонажи вестерна, держаться, пока не приедет кавалерия.


В общем, ноябрь прошел в диком фехтовании полками и бригадами. На юге Гудериан так и не сумел взять Тулу, хотя стучался в нее со всех сторон и полуокружил этот город, превратившийся в опорный пункт. До конца ноября ему удалось прорваться в обход Тулы аж к Кашире. Немцы находились восточнее Серпухова. Для замыкания кольца вокруг 50-й армии у Тулы надо было пройти буквально считанные десятки километров. Он не мог пройти эти километры. А восточнее, у Рязани, уже сосредотачивалась резервная 10-я армия, чего Гудериан просто не знал. На северо-западе 16-я армия Рокоссовского постепенно отходила под нажимом 3 танковой армии немцев, но отступала организованно, не теряя управления, огрызаясь контрударами. При отходе за Истру, люди Рокоссовского взорвали шлюзы водохранилища, смыв неприятельские переправы.



Английский танк, переданный СССР по ленд-лизу и подбитый под Истрой. Ленд-лиз раскрутился только к 43-му году, но сам факт поставок в 41-м давал неплохой психологический эффект. И не только психологический.

В конце ноября наступил кризис жанра. Немцы прорвались в Яхрому, это уже меньше 30 км от Москвы. Разведка дивизии «Дас Райх» доехала аж до Химок! Ситуация была критической, но генштаб, имея под рукой свежие армии, очень неохотно подбрасывал резервы в войска, бьющиеся у ворот Москвы. Немцы должны были сами дойти до цугундера. Начинался декабрь. Гитлер шпынял фон Бока, заявляя, что его не удовлетворяют успехи вермахта. Тот огрызнулся, сообщив, что будет рад любому успеху в любом направлении. Начштаба армии Гудериана, увидев спущенные сверху планы наступления, воскликнул: «Сейчас не май, и мы не во Франции!» Вермахт натянулся как струна. Битва напоминала схватку инвалидов. Обе стороны испытывали ужасающий недостаток в людях и технике. Ни Жуков, ни фон Бок практически не спали. Это был момент величайшего напряжения. Гальдер уныло констатировал: «войска совершенно измотаны» (летом этот парень писал про выигрыш войны в две недели, ага). Наступающие стихийно, без приказа, остановились, где-то четвертого, где-то пятого декабря. Поднять их на новое наступление было невозможно, и фон Бок принял решение отложить окончательный удар на Москву на несколько недель. Но этих недель у него не было. Именно 5 декабря Ставкой на весы были брошены восемь армий.



Полковник Катуков у броневика. Московская битва стала звездным часом Михаила Ефимовича. Позже он будет командовать танковой армией, которую доведет до Берлина. А 4-я танковая бригада, с которой он воевал под Москвой, станет одной из элитных частей РККА.

Окоченевшая вражда
Дорогая жена, здесь ад. Они начали наступать. - рядовой Фольтгеймер, 6 декабря.

Что надо понимать. Вермахт в этот момент был мякенький. Неудачное наступление привело к тому, что у наступающих в тылу скопилась масса поломанной или поврежденной в боях техники. Боевая численность (это те солдаты, которые непосредственно бегают в атаку, в норме их примерно половина в дивизии) просела. Да, бОльшая часть убыли – это раненые, которые еще вернутся в строй. Но воевать-то надо здесь и сейчас. Те, что остались, вымотаны физически и психически. Топлива нет. Запчастей нет. Боеприпасов мало. Именно этого эффекта добивался начальник генштаба Борис Михайлович Шапошников. Пока Жуков, стиснув зубы, парировал сыплющиеся на Западный фронт удары, его шеф со стоическим спокойствием копил резервы. В принципе, рассматривался и тот вариант, что немцы сами введут в бой какие-то мощные резервы. В этом случае свежие формирования должны были поглотить энергию удара, и, вероятно, сражаться на улицах Москвы. Но сообщения с фронта были достаточно оптимистичными: удары группы «Центр» постепенно слабели, и к концу ноября неприятель выдохся совсем. 5 декабря резервы русских пошли в бой.


У русских не было крупных подвижных соединений. Максимум – танковые бригады и кавалерийские корпуса. Соответственно, создавать крупные котлы было трудно, чтобы не сказать невозможно. Однако это не значило, что вермахту будет легко. Любопытно, что немецкая разведка вскрыла некоторые из советских ударных группировок. Авиация честно докладывала, например, о резко возросшем трафике на дорогах в районе Дмитрова. Дмитров – городок к северу от Москвы. Там сосредоточилась 1-я ударная армия героя Белоруссии Василия Кузнецова. Однако немцы восприняли эти новости как переброску войск со спокойных участков для локальных контрударов. Здесь автор принимает позу крайнего удивления, и вопрошает, почему Гальдер, еще летом отметивший массовое формирование на советской стороне новых соединений, к зиме вдруг исключил возможность их появления. При том, что слабоумием начальник генштаба Третьего Рейха не страдал, такая беспечность просто непонятна. Видимо, он полагал, что если что-то и сформировали, оно уже всё легло на Можайской линии.



Советский солдат скачет мимо брошенного немецкого танка.

Как бы то ни было, 5 декабря контрнаступление стартовало. Один удар обрушился на 3-ю 4-ю танковые армии в районе Клина, севернее Москвы. Он не привел к окружению глубоко вклинившихся немецких войск: наступление шло сравнительно медленно. Но неприятель был принужден к быстрому отходу. Отход означает, что техника, которую нельзя эвакуировать, бросается. Наступающим остаются склады. Наступающим остается броне- и прочая техника. Наступающим остается артиллерия. К 20-м числам декабря 3-я танковая армия обладала сильно, в несколько раз просевшим артиллерийским парком. 6-я танковая дивизия совсем «обезлошадела», в ее составе осталось 0 (ноль) танков. В свою очередь, изъятие техники означает падение огневой мощи и общее ослабление войск. А это – снова увеличение потерь. Из-за высокой убыли людей, чтобы держать фронт в передовую линию ставятся спешенные танкисты, артиллеристы без пушек и тыловики. Не имея пехотной тактической подготовки, они сами гибнут в большом количестве.



Разгромленная позиция немецкой пехоты в Подмосковье.

Примерно то же произошло под Тверью. Медленное, но неумолимое наступление, брошенная на дорогах техника, высокие потери обеих сторон. Но бодрее всего дело пошло под Тулой и Ельцом. Гудериан глубже всех вклинился в оборону русских в ноябре, причем его фланги никто не прикрывал. В результате «быстрый Хайнц» начал отход сам, не согласовав его с командованием, а в районе Ельца, на его крайнем правом фланге (на юге), русские и вовсе окружили один из корпусов его армии. Командующий 134-й пд, генерал Кохенгаузен, от тоски застрелился в котле. Тем не менее, стрелялся генерал несколько преждевременно, дойч-окруженцы прорвались, оставив мясо на зубьях капкана. Вся эта история с быстрым откатом от Тулы стоила Гудериану должности. Причем Гальдер буквально пригвоздил «отца блицкрига»: «потерпел полное банкротство».



Типичная ситуация битвы за Москву. Масса техники была брошена вермахтом со сравнительно небольшими поломками или просто за недостатком бензина. Чем русские и пользовались. Танковая рота верхом на "иностранцах".

Наступление постепенно распространялось по фронту. Советских военачальников часто упрекают в том, что московское контрнаступление проводилось «растопыренными пальцами» на широком фронте. Из-за этого, по мнению критиков, битва и не увенчалась отсечением и уничтожением крупных сил немцев. Однако, зная общую обстановку на фронте, и зная, что было на руках у командующих фронтами, мы можем отмести эти обвинения. Во-первых, главного инструмента маневренной войны – танковых и моторизованных корпусов и армий – у РККА не было. Кавалерия обладала довольно ограниченными возможностями, как в смысле подвижности, так и в смысле ударной силы. В результате вместо прорыва в глубину обороны и перехвата коммуникаций получались полупартизанские рейды всадников и лыжных батальонов. Пехота в большинстве случаев просто не могла, не успевала окружать неприятеля. Имеющиеся возможности, надо признать, были использованы на сто процентов. Тактические воздушные десанты, операции партизан и кавалерийские рейды заставляли отступающих немцев пусть не капитулировать в котлах, но продавливаться сквозь сито. С другой стороны, широкий фронт наступления выбивал из игры большее количество немецких подразделений.



Вот такие фоточки в изобилии снимали с трупов. Отношение к фотографам было соответствующее.



Впрочем, и без фотографий было от чего ожесточиться. Семья беженцев возвращается домой.


В конечном счете, той зимой ударам подверглись и части, на Москву не наступавшие, но страдавшие от тех же проблем, что и группа «Центр». К примеру, десант в Крыму выбил немцев с Керченского полуострова, надолго отсрочив падение Севастополя. На фронте группы армий «Север» удалось отсечь в районе Демянска несколько дивизий (в т.ч. знаменитую «Мертвую голову»). Сказанную «Голову» вскоре привели в соответствие с названием, дивизия потеряла вокруг Демянска две трети состава.


Контрмеры. «Ни шагу назад», тётя Ю и угловые столбы


Первой реакцией Гитлера было снятие голов. Постов лишились 35 немецких военачальников. Ни один командующий группой армий не пережил зиму в прежнем статусе. Однако одними кадровыми перестановками добиться успеха было нереально. На стратегическом уровне новым решением стал приказ «Ни шагу назад». Аналогии с зимним путешествием армией Наполеона витали в воздухе, попав даже на страницы официальных приказов. Распоряжение о жесткой обороне не было простой прихотью фюрера. Как раз те армии, которые уперлись рогом, по факту понесли меньшие потери и сдали меньшие территории. Гитлер и Гальдер не останавливались и перед очень жесткими мерами. Так, был со скандалом снят с должности и изгнан из армии без права ношения мундира Гёпнер, командир 4-й танковой армии, самовольно отведший своих гёпников от Вереи.


На уровне командиров поля боя было на лету разработано решение, позволявшее сохранять устойчивость фронта. Речь шла об «угловых столбах». Намечались опорные пункты (чаще всего небольшой городок на узле коммуникаций), куда при прорыве фронта отводилась часть войск с тем, чтобы держать этот «столб» в полуокружении или даже совсем в кольце. Для обеспечения живучести в этих фортах заранее создавались артиллерийские позиции, долговременные огневые точки, склады и т.д. и т.п., всё с расчетом на круговую оборону. Снабжение осуществлялось по воздуху. Вообще, «воздушные мосты» были крайне эффективной штукой. Существует мнение, что во многом «тётушки Ю» - транспорты Ю-52 – и спасли группы армий «Центр» и «Север» от разгрома. Удерживать эти опорные пункты немцам также помогало общее превосходство в гаубичной и противотанковой артиллерии. С другой стороны, болезненные проблемы с тактикой и плохая подготовка пехоты РККА пока не давали раскалывать «угловые столбы». Массовое их сокрушение – это уже следующая военная зима. А пока «столбы» висели гирями на ногах наступающих, а часто становились базой для фланговых контратак.



Пулеметчик вермахта на позиции. Даже в кризис немцы продемонстрировали высочайшую стойкость и тактическое мастерство. Это был действительно сильный противник.



После проигранного сражения самое страшное - это выигранное сражение.

Реанимированное наступление

В начале января 1942 г. русские начали второй раунд наступления. Общей целью новой операции было соединение нескольких армий у Вязьмы и окружение основных сил груупы «Центр». Опорной плитой вермахта на этом этапе стала 9 полевая армия. После экстерминатуса, постигшего немецких старших командующих, армию возглавил Вальтер Модель. Он развил кипучую деятельность по удержанию своих позиций. Поначалу инерция советского удара сохранялась, удары западнее и южнее Ржева привели к образованию огромного изгиба фронта – Ржевского выступа. Хотя основную задачу – перехват коммуникаций 9 армии – русские выполнить не смогли, 9 армия немцев оказалась обжата на сравнительно узком пространстве. Как эта дуга выглядела в начале 42 года. Линия фронта, шедшая, в общем, с северо-запада на юго-восток, в районе Вязьмы делала резкий изгиб, образуя длинный выступ на север. Вязьма находилась ровнехонько в основании выступа, Ржев – точно в северной части. К юго-западу от Вязьмы находился огромный партизанский район.


Надо сказать, задачи РККА ставились на пределе человеческих возможностей. Необходимо было без паузы наступать по снегу, наступать войсками, истощенными в первой фазе контрнаступления. Однако группа армий «Центр» была довольно близко подведена к окружению и разгрому. Русские подошли вплотную к главной тыловой магистрали 9 армии – шоссе Вязьма-Ржев. Фронты Конева с запада и Жукова с востока были близки к последним дорогам, по которым снабжалась армия. Но постепенно наступление выдыхалось. Немцы удерживали Оленино в качестве «углового столба» в северо-западной части выступа. То есть, русские к западу от Ржева не только угрожали фланговым ударом, но и сами находились под угрозой симметричного нападения. Другим прыщом торчал Юхнов на юго-восточном краю дуги. Положение было крайне неустойчивым. Жуков решил пойти на авантюру.


В районе Вязьмы в немецких построениях имелся разрыв. В этот разрыв была введена группа 33-й армии Ефремова с задачей во что бы то ни стало взять Вязьму. Одновременно к Вязьме по немецким тылам шел конный корпус Белова. Что было хорошего в кавалерии, она бензин не потребляла, так что от снабжения зависела не столь остро. Любопытно, кстати, что потеряв в предыдущих боях большую часть артиллерии, Белов использовал «подножный корм» - трофеи и брошенные осенью в Вяземском котле пушки. Конники находили даже 203-мм осадные гаубицы! Но увы. Вязьма взята не была, немцы запечатали разрыв, и группа Ефремова была отсечена. Сам Ефремов, несколько раз раненный, застрелился, но его группа уничтожена не была, она присоединилась к партизанам, как и часть корпуса Белова.


Всё это были уже затухающие колебания. В апреле 42-го началась распутица, и сражения к западу от Москвы прекратились. В пассиве у русских оставался неспиленный Ржевский выступ, в активе – собственно, тот факт, что это был выступ, а не длинный фронт недалеко от Москвы.



Привал. Кавалерийская группа Белова в тылу противника.

Сочтено, взвешено…

Москва стала первым масштабным поражением вермахта. Армия, летевшая как кирпич, наконец, встретила адекватного противника. Поражение не сопровождалось толпами пленных, ни одна армия Рейха не была уничтожена. Но это был тяжкий удар, особенно после постоянных триумфов. Потери матчасти оказались невосстановимы. За зимовку группа армий «Центр» лишилась, в частности, больше четырех тысяч танков, 120 тысяч автомобилей и 180 тысяч лошадей. Это означало, что большие маневренные операции для вермахта летом затруднены. И действительно, как мы знаем, летом 42-го вермахт наступал уже не на трех направлениях, а на одном, южном. По сути, кстати, все контрнаступление было обеспечено тем, что у немцев на несколько месяцев выбили из рук их меч-кладунец, танковые и мотопехотные дивизии.


Людские потери РККА оказались значительно выше, чем у противника. Увы. Более совершенная тактика вермахта никуда не делась. Как никуда не девалось и техническое превосходство. В частности, транспортной авиацией в таких количествах, чтобы снабжать окруженные «угловые столбы», русские просто не располагали. Как не располагали и таким количеством тяжелой артиллерии, как противник. Это, однако, как ни дико прозвучит, лучшее, на что сподобилась до начала 42-го года не то что РККА, а вся антигитлеровская коалиция вообще. До сих пор отмахаться от вермахта вообще никому не удавалось. Никак. И типичным соотношением потерь было что-нибудь вроде 50:1, как во Франции. А здесь не просто отбились, а даже погнали, хотя и не очень далеко, в среднем километров на 150-200.


Любопытна эволюция отношения нашего генштаба к крупным подвижным соединениям. Летом 41-го, после гибели мехкорпусов первого формирования, решили, что адекватных командиров такого уровня очень мало. Исключения (Катуков, Рокоссовский) не делали погоды. Решили «жить по средствам» иобходиться бригадами. Зимнее наступление показало, что танковый корпус таки нужная вещь. По итогам первой части контрнаступления под Москвой решили, как выразились на ВИФе, плакать, колоться, но есть кактус: в мае 42-го первые танковые корпуса пошли в бой под Харьковом.


Победу под Москвой добыли мучительно, ее результатом не стал полный разгром вермахта, или хотя бы группы армий «Центр». Однако СССР удержался над бездной, и получил шанс еще побороться. Война уже никогда не превращалась в избиение «тонких красных линий», как летом и осенью 41-го. Чуть пародируя Черчилля, Московская битва не была ни концом Третьего Рейха, ни даже началом конца. Но это был конец начала.



Вова Егоров, 15 лет. Сын полка.




Что тут комментировать. Всё написано.

@темы: История, Война

---

"Брестская крепость". Отзыв

Фильм посмотрел и остался весьма впечатлен. Но боюсь, что собственных слов у меня может не хватить, поэтому привожу здесь отзыв тов. Frundsberg'а - полагаю, автор возражать не станет.


"Путник, поди возвести гражданам Лакедемона: честно исполнив свой долг, здесь мы костьми полегли"

После великого фильма о великом Михалкове казалось, что тему войны профанировали дальше некуда и больше ничего достойного о ней еще лет двадцать не снимут. А Котт взял и сделал настоящий эпос.

Надо понимать масштаб задачи. В качестве героев взяты не абстрактные советские солдаты и офицеры, а реальные люди. Это накладывало на авторов огромную ответственность, и они сумели сделать только одну серьезную ошибку (Гаврилов в жизни не был репрессирован). Но вообще-то отношение к материалу более чем добросовестное. Видно, что авторы читали Смирнова очень внимательно, но они, похоже, читали не только Смирнова, а и Ростислава Алиева, к примеру. Мерзликин в роли Кижеватова, Деревянко в роли Фомина. Слушайте, кто кроме фанатов военной истории вообще знает, кто такие Фомин и Кижеватов. Более того. Авторы настолько серьезно отнеслись к материалу, что пошли значительно дальше, чем потребовал бы и достаточно въедливый критик. К примеру, о Матевосяне нигде кроме титров не сказано, что это Матевосян, но в кадре, несомненно, он. Вплоть до совершенных мелочей: никто не сказал бы ни слова против, будь у бойцов только ППШ и трехлинейки, но летом 41-го в войсках было много ППД и СВТ, и у героев именно эти стволы. И так у них всё сделано. Немцы в начале битвы за крепость прорвались в клуб-костел, и тут они именно в клубе, и видно, что клуб переделан именно из костела. На этом фоне претензии к слабой связанности между линиями персонажей выглядят просто изумительно. Это же фактически охудожествленная документалка, с тем же успехом можно поругать самих Фомина и Гаврилова за то, что сражались не вместе, а кого где война застала.

И эта достоверность выводит совершенно на иной уровень сопереживания. Одно дело смотреть или читать о рядовом Н. или капитане М., и совсем другое - понимать, что в кадре не красной краской мажется артист Мерзликин, а умирает Андрей Кижеватов. Ход беспроигрышный, и испортить его могли только скверно играющие актеры.

Но они не подкачали. Мерзликин, Коршунов и Деревянко сыграли очень качественно. Верю, товарищи командиры, верю. Мальчик отыграл нормально, тоже нареканий не вызывает. Особенно, однако, хорошо удались фашисты. Кстати, о фашистах.

Наци выглядят и ведут себя строго так, как в реальности. Именно - жгут, пытают и насилуют. Никакой политкоректностью авторы не страдают, и это правильно. Впрочем, враги не выглядят и дегенератами. Фашисты тут жесткие и умелые вояки, но при этом не вызывают и тени сочувствия. Между прочим, не так уж и просто добиться такого эффекта. Чаще в кино (во всяком случае, нашем) выходят или нибелунги в сияющих латах, разгоняющие толпы унтерменшей, или кретины и ничтожества. Тут, как и в жизни - мерзейшая мощь.

Обратно, советские солдаты и офицеры - нормальные люди. В том числе те, которые чекисты. Это вообще нынче редкость, но вы уж извините, реальные солдаты конвойного батальона НКВД стреляли из окон не хуже других, и реальный комиссар, а по совместительству коммунист и еврей, был душой обороны. Те, которые не коммунисты и не евреи, тоже удались на славу. Даже обязательные по нынешним временам чеченцы скромно пляшут свой зикр в уголочке, и никому не мешают. Также нет безумных рефлексий - солдаты похожи на солдат, а не эстетов, по недоразумению угодивших в окопы.

Голливуд повлиял на визуальный ряд - и это отлично, но не коснулся драматургии - и это тоже хорошо. Если вдуматься, о чем вообще фильм, то перед нами -трагедия долга. В нашу страну не завезли рядовых Райанов, увы. Зато в изобилии спартанцы Леониды. Надо ведь понимать одну простую вещь. В тех условиях подвигом было просто просунуть винтовку в окно и выстрелить. Потому что надежды на спасение не было, глотка горела без воды, а в ответ на выстрел из винтовки в окно прилетал девятиклограммовый чемодан тротила. То, что кто-то в этаком раю поднял руки, неудивительно. Удивительно то, что кто-то рук не поднял. Даже не только из любви к Родине, а из чувства собственного достоинства, из мрачного протеста "не будет же по-вашему, изверги", из гнева за каждый расколотый камень.

Многие отдельные эпизоды заставляют волосню шевелиться на загривке. Первая контратака погранзаставы совершенно зверская и просто вызывает желание схватить подручный предмет и кинуться с пограничниками. У-у-у! "Рядовой Райан" про то, как мы пойдем на все, чтобы выручить каждого отдельного бойца, а "Крепость" про то, как мы пойдем на все, чтобы добраться до их глоток. "Нам-то не жить, но и этим подонкам не жить", точно. Этот же дух бескомпромиссной борьбы, сияющей ненависти - в эпизоде "возьми конфетку, сиротинка". Меж бровей тебе конфетку, ублюдок. И кстати, деталька: уведя Аню (думая, что к спасению, а на самом деле на казнь), мальчик возвращается уже не с ТТ, а с "люгером". Не на улице он его нашел, дорогие мои. Так и представляется Леня Голиков, в 15 не то 16 забивший штабную машину. А то, как Гаврилов останавливал панику - атомный эпизод, думаю, реальный майор из своей Вальгаллы одобрительно кивнул, увидев его.

Чуда не случится. Извините, хэппи-энда не может быть и его не будет. Фомина расстреляют у Холмских, Кижеватов умрет, и его семью нацисты казнят. И бойцы Сорок пятой пехотной торжествуют на руинах, фотографируясь рядом с трупами и получая заслуженные железные кресты. Они не вечно торжествовали. Хэппи-энда не будет, но будет кровавая тризна. Сражение, сгубившее Сорок пятую, началось тоже двадцать второго июня, и тоже в Белоруссии. У судьбы очень мрачное чувство юмора.


Уже лично от себя: а еще там есть сцена, которая меня впечатлила едва ли не больше всех прочих: последний бой отряда НКВДшников. Самого боя нам, собственно, как раз и не показывают, а уже только результаты: труп на трупе, немцы, русские, застреленные, заколотые, фашист с воткнутой в грудь саперной лопаткой - и посреди этого застрелившийся, очевидно, последним патроном командир. Воображение рисует картину непоказанной схватки гораздо ярче, нежели это могли бы сделать любые спецэффекты.

@темы: История, Кино, Война

---

И опять я влез в срач...

На этот раз на TVTropes. Попробовал объяснить тамошней публике, что "We Have Reserves" (сюжетный ход, когда командир сознательно посылает войска на верную смерть, потому что у него еще есть) к РККА во время Великой Отечественной войны малоприменимо - хотя бы потому, что сложно воевать подобным образом с численно превосходящим противником, а вермахт имел численный перевес до конца 1941 года. Получил в ответ заявление "Неправда, вермахт никогда не имел численного превосходства над Красной армией". Тогда я заправил оппоненту конкретные цифры (взятые из Гланца, на случай, если он по-русски читать не умеет). Жду ответа.

А мой комментарий с возражением против того, чтобы зачислять РККА наряду с вермахтом и японской армией в список Evil Armies, попросту потерли, сопроводив это комментарием в духе "если поляки/прибалты/прочие венгры считают, что она Evil - значит, Evil".

И ведь есть у меня подозрение, что даже если я продолжу войну правок, и не нарвусь при этом на бан, то все равно никого не смогу переубедить... Впору вслед за лисенком Людвигом в очередной раз возопить: "Вранью верят, а правде верить не хотят. Ну что им, вранье интереснее, что ли?!"

@темы: История, Политика, Война

---

Никто не любит трусов и паникеров...

...даже их собственные жены.

"В то же время обратилась в бегство также и хоругвь святого Георгия на королевском крыле, в которой служили только чешские и моравские наемники и которую дали вести чеху Яну Сарновскому. Со всеми чешскими и моравскими воинами хоругвь ушла в рощу... и стояла в этой роще, не думая возвратиться в бой.
<...>
Упомянутый же чех Ян Сарновский лишился с того времени чести, так что даже его собственная жена, по возвращении его из королевства Польского после битвы, упорно не желала его принимать ни в замок, ни на ложе, ставя ему в вину подлое бегство".

Ян Длугош, "Грюнвальдская битва".

@темы: История, Война

---

Весна нашей Победы

65-летию Победы в Великой Отечественной Войне посвящается. Статья о кампании 1945 года - Frundsberg, подборка иллюстраций моя (внимание, трафик).

Кампания 45-го была не слишком длинной. От начала нашего наступления на Висле до капитуляции прошло буквально четыре месяца. Но в эти четыре месяца уместились сражения бешеной динамики и грандиозных масштабов.

Долг платежом страшен.
К началу 45-го года всем все уже было ясно. "В бункере пьянка, Гитлер ходит неприкаянный". С запада идет один гидравлический пресс, в востока - другой, еще более страшный. Вопрос был в том, как скоро, какой ценой и в какой конфигурации все закончится. Немцы, однако, о сдаче не помышляли. Напротив, маховик мобилизации раскрутился бешено, под ружье встали все способные держать оружие. То есть вообще все - от пятнадцатилетнего возраста. Что характерно, в 44-м году немецкая промышленность работала лихорадочно, и надраконила рекордное количество техники, боеприпасов и вообще всего потребного для войны. Воевать на этих запасах можно было долго.
Другое дело, что качество вермахта и СС просело страшно. Скоростная мобилизация и загребание в передовую линию школьников и пенсионеров здорово уронили средний уровень. Хороших солдат было довольно много даже после бойни 44-го, но все равно недостаточно. Вот и перемежали их батальонами фольксштурма (ополченцы), или тыловиками, которым совали в руки фаустпатроны и отправляли смазывать собой гусеницы тридцатьчетверок.


Тотальная мобилизация по-гитлеровски

Еще одной приметой времени стали "фестунги" - крепости. В принципе, это была доведенная до логического завершения тактика удержания "угловых столбов", применявшаяся еще во время нашего наступления под Москвой. Суть в том, чтобы создать на каком-нибудь узле коммуникаций или вообще на любом удобном месте опорный пункт, который будет висеть гирей на шее у наступающего. Он сознательно оставлялся в окружении и заставлял тратить на себя время и кровь. Проблема в том, что если зимой 41-го такое укрепление обычно дожидалось деблокады, в 45-м дело кончалось обыкновенно тем, что русские мешали гарнизон с щебенкой. А гарнизоны могли быть и в 60 тысяч (Познань) и даже в 80 (Бреслау). Однако время на эти поставленные на поток Брестские крепости тратилось изрядное. Ту же Познань штурмовали месяц.

Красная Армия в 45-м очень, очень сильно отличалась от себя же образца не только 41-го, но и даже 43-го. Не будет преувеличением сказать, что в 45-м мы обладали лучшей сухопутной армией в мире. Гибкая. Высокопрофессиональная. Не боящаяся крови. В Европу входили войска, обладавшие колоссальным опытом боевых действий в самых разных условиях, многочисленные и чрезвычайно хорошо вооруженные.

ИС-2 под прикрытием отряда пехоты

Место действия
Поле боя (ограничиваюсь центральным направлением) выглядело так. На востоке течет Висла, у нас есть несколько плацдармов на западном берегу. Варшава - на западном берегу реки, между плацдармами. Дальше к западу идет Польша, плоская как стол, на юго-западе ее - сильно урбанизированный промышленный район Силезии с центром в Бреслау. К северу - зверски укрепленная восточная Пруссия, упирающаяся в Балтику, дальше на запад - Померания с портом Данциг. На западе эти области упираются в Одер (течет, в общем, параллельно Висле, с юга на север). За Одером, километрах в 60 - главный приз - Берлин, огромный четырехмиллионный город. Вся эта территория существенно более урбанизирована, чем СССР, обладает более разветвленной сетью дорог. Я буду описывать в основном то, что произошло именно здесь, штурм Восточной Пруссии и зачистка Венгрии и Австрии - тоже интересно, но тогда мне придется писать вообще безразмерный пост.

Ураган
Вопреки легендомифу о том, что мы спасали трусливые американские задницы от побиения в Арденнах, сроки наступления в Польше вообще никак к положению союзников не привязывались. Мало того, из-за погоды удар был вообще чуть отложен. Американцы же к моменту начала наступления, уже отбили немецкие посягательства в Арденнах сами. Что, однако, не умаляет.

Всем вменяемым фашистам к январю было ясно, что русские скоро вскроют плацдармы и начнут устраивать матумбу. Гитлер ко вменяемым не относился. Впрочем, в штабах все понимали и готовились. Только это никому не помогло.

Резня и бойня стартовала 12 января. На 5 тысяч немецких орудий у на имелось 37 (тридцать семь) тысяч стволов, что оставляло противнику весьма мало шансов. Плацдармы были вскрыты почти мгновенно, три разом (У Сандомира, Магнушева и Пулавы). Немцы пытались отреагировать классически: контрударом подвижных соединений. Они попробовали подрезать фланг 4 танковой армии южнее Кельце. Лелюшенко (танковый командарм-4) хладнокровно отразил этот удар, а немецкий 24 тк по ходу пьесы оказался рассечен надвое и разгромлен (к слову, земляки, наш 10-й гвардейский танковый корпус самым активным образом участвовал в этом благородном деле). В общем, за три-четыре дня сопротивление было сломлено повсеместно.


Советские солдаты к востоку от Одера. Январь 1945-го.
Особенностью Висло-Одерской операции был сознательный отказ от окружений. Вместо этого советские танковые армии максимально быстро двигались на глубину. Минус решения очевиден: оставшиеся в нашем тылу немцы прорываются к своим в довольно значительном числе. Тыловики периодически обнаруживают крупные группы солдат противника рядом с собой. Но у этого решения есть и плюсы. Быстрый уход на запад приводит к тому, что новый фронт взамен старого возвести не успевают очень долго. Порыв к Одеру означает, что пути отхода все равно будут перехвачены. Убегающие должны будут проделать марш в двести, триста, а иногда даже больше километров без горючего, медикаментов и жратвы. Попробуйте-ка сделать такое пешее путешествие, не питаясь. Бегущих будут перехватывать у мостов и бродов (тут-то деваться некуда, приходится выходить из лесов). Под удар идущей на запад танковой махины попадет масса тыловых учреждений, до которых в случае устройства обычного котла просто бы не добрались. Наконец, несколько возведенных на пути наступающих укрепленных линий русские просто перемахнули прежде, чем немецкие подразделения успели занять назначенные бункеры. Фактический результат, в общем, свидетельствует только в пользу решения Жукова и Конева на глубокий прорыв. По ходу гонки в плен попало почти 150 тысяч человек, погибло примерно столько же. Советские потери оказались в несколько раз меньше: около 45 тысяч убитыми. Группа армий, попавшая под каток, получила серпом по ушам и молотом по лбу.

Как заметил по этому поводу М. Удалов, Можно говорить, что система управления артиллерией в советской армии уступала немецкой; можно говорить, что у нас не было реактивных истребителей и "Фау", можно, в конце концов, просто обругать нас "вшивыми монголами"; но если сосредоточить две с половиной сотни стволов на километр фронта, добавить примерно сотню танков и САУ и больше дюжины сапёрных рот на тот же самый километр... то тогдашнему нашему противнику оставалось находить утешение в своих "европейскости" и "цивилизаторской миссии", что бы эти буквосочетания ни означали. Натурной экспертизой установлено, что против фугасных снарядов цивилизованность помогает слабо, о чём постоянно забывают.


120-мм полковой миномет - убедительный аргумент в диалоге с "высшими расами"

По ходу пьесы наши освободили Освенцим. Тут хочу заметить: знаете, дортоварищи. Когда идет речь о том, что красноармейцы не вполне куртуазно себя вели в Германии, не следует забывать, что перед вступлением в Германию эти люди видели такое, после чего адовыми муками уже не испугаешь. Крематории, взрослые мужчины в тридцать кило весом, мертвецы, заморенные голодом и холодом. Естественно, после такого кому-то могло показаться, что "С теми, кто устроил это - можно и нужно сделать все что угодно". Удивляться надо как раз тому, насколько корректно отнеслись к населению побежденной страны. И насколько быстро и жестко пресекали попытки всяческих бесчинств (танкист Брюхов, к примеру, в интервью красочно описывал расстрел офицера за попытку изнасилования немки).

Так вот. К концу января-началу февраля ураган подутих. У наших перерастянулись коммуникации, кончился бензин, начали кончаться боеприпасы, и надо было уже остановиться и сделать передышку. За это время Польша почти вся была освобождена, в Познани, Бреслау и еще нескольких городках поменьше сидели в окружении немецкие гарнизоны (не забудем про "крепости" - это они и были). Однако одно очень важное дело оставалось: нужно было захватить плацдармы за Одером. Это и было сделано несколькими специально выделенными передовыми отрядам. Надо вообще отметить, что наши под конец войны намастрячились очень быстро импровизировать тактические группы под решение конкретных задач. В частности, группа Есипенко, первой перемахнувшая за Одер утром 31 января, была скомпонована из танкистов, самоходной артиллерии для поддержки и пехоты, которой для маневра придали авточасть. Дополнительно группе придали мощную рацию, вообще-то таким небольшим соединениям не положенную. Немцы отреагировали нервно, пытались сбросить вышедших за Одер русских в реку, но безуспешно.

Неустойчивость.
Между тем. Пока фронты Жукова и Конева устраивали килл, краш энд дестрой, возникла заминка на флангах. В территорию Третьего рейха был вбит огромный клин, и его фланги нависали над нашими новодостигнутыми позициями. Немцы, пока в Польше корчилась избиваемая группа армий "А", сымпровизировали новую линию фронта, выдернув дивизии с немногих спокойных участков и наформировав свежих. Мало того, они еще и попробовали нанести контрудары по нашим авангардам! В Силезии им даже удалось на время окружить 4 танковую армию, впрочем, на дворе стоял 45-й и хэппи-энд был неизбежен: армию деблокировали почти сразу, не доводя до греха. В общем, нужно было обезопасить фланги. В результате получилось нечто, выглядящее не совсем обычно: будучи в 60 км от германской столицы, советские армии кинулись прочь от Берлина. Жуков и Рокоссовский наступали на север, в Померанию (с Данцигом), Конев чистил Силезию. Февраль и март ушли на эти мероприятия.

В обоих случаях вышло недурно. В Померании сначала наступал Рокоссовский, потом Жуков, потом опять Рокоссовский. Такая замысловатая схема нужна была чтобы использовать на всех этапах операции танковые армии - Первую и Вторую. Сначала Рокоссовский потыкался в немецкую оборону, нашел, что она прочная. Потом Жуков от Одера рванул к северу, всех по дороге убил и съел, потом Рокоссовский получил танковые армии и нанес удар на восток, к Данцигу, где тоже всех зарезал. Там не вполне гладко дело прошло, но и так успешно. В Данциге до кучи захватили на стапелях десятки подлодок, пару-тройку крупных кораблей и освободили несколько десятков тысяч пленных всех наций. Что характерно, в Померании было истреблено великое множество разнонациональной эсэсовской швали: прибалты, французы, эсэсы из Бенилюкса. Поделом козлам.
Вообще, замечу, это была нетривиальная задача: так быстро и замысловато перемещать 1-й Белорусский фронт, налаживать взаимодействие во 2-м Белорусским, и устранять логистические проблемы их обоих. Танковые армии по дороге сделали чуть ли не петлю. Разворот такой махины - это мое почтение, достижение знатное.

В Силезии дело шло примерно по тому же сценарию. Только тут Конев на одной из стадий сознательно выпустил противника из нарисовавшегося окружения. Позже он мотивировал это желанием оставить неразрушенным промышленный район, и тем фактом, что запри наши немцев в урбанизированном индустриальном регионе, штурмовать их пришлось бы долго и мучительно. Тем не менее, еще несколько котлов было таки создано и раздавлено, после чего линия фронта подвыровнялась.


По автобанам вглубь Германии

Бросок
Вот добрались и до главного. Собственно, наступление на Берлин. Тут что надо понимать. Война длилась пока жив Гитлер. Его смерть или пленение однозначно означала быстрый и малокровный конец боевых действий. Пока этот деятель бегает по бункеру с криками "Где Венк?!", немцы устраивают нам неприятности, убивают людей. То есть, вполне достаточное обоснование для быстрого штурма города - это скальп фюрера.

Первоначально Жуков предложил провести кое-какие мероприятия по улучшению стартовых позиций для наступления. В частности, Георгий Константинович собирался консолидировать все плацдармы и захватить Франкфурт-на-Одере. Но пока шли сражения в Померании и Силезии, произошли серьезные перемены на Западном фронте. Проще говоря, не получая подкреплений (резервы отправлялись в основном против русских), под достаточно искусными и очень мощными ударами союзников западный фронт развалился. Поэтому Сталин велел командующим фронтами сокращать программу и действовать быстрее.

Итоговый план советской стороны был достаточно интересен. Предполагалось что. Берлин - огромный город, и просто так в него не зайдешь. Но! Штурмовать его придется долго и с кровью, если его будут занимать регулярные войска. Если там останутся фольксштурмы, полисмены и зенитчики, его можно будет расколоть как гнилой орех. Следовательно - что? Следовательно, надо сделать так, чтобы регулярная пехота на улицы отступить не смогла.

Именно из этих соображений Жукову понадобились Зееловские высоты. Высоты были сильным узлом обороны, но при захвате позволяли выскочить в тыл немецкой 9 армии и не дать ей отойти в Берлин. Вообще план предусматривал, что 1 Белорусский фронт "обтекает" Берлин с двух сторон, изолируя от потенциальных спасителей, а Конев с 1-м Украинским фронтом (на юге) и Рокоссовский с 2-м Белорусским (на севере) делают из этих спасителей фарш. Рокоссовский должен был достаточно прямолинейно ломиться по северной части Германии на запад, Конев - бить "серпом" в общем направлении на Эльбу, в стороне от Берлина. Правда, Конев несколько подкорректировал изначальный план, причем подкорректировал самовольно. По идее, 1-й Украинский фронт должен был занять ту территорию, на которой реально сосредоточилась немецкая 12 армия, и тем пресечь попытки прорваться на помощь осажденным. Иван Степанович, однако, полагал себя вполне достойным взять столицу противника, и уже в ходе операции переориентировал часть своих сил прямо на город. В качестве оправдания
он ссылался на обрыв разграничительной линии между фронтами, после которого он и повернул войска на север. Но задача-то была поставлена на бОльшую глубину. То есть, в данном случае имел место перекрой планов в соответствии с личными амбициями. Надо признать, что "домашняя заготовка" Конева все же не ломала первоначальный план совсем, но ощутимо его меняла.

Как бы то ни было, а операция началась. В первые дни развитие наступления 1-го БФ Жукова шло достаточно туго. В этой связи Георгий Константинович принял несколько спорное решение: ввел танковые армии не в прорыв, что считалось классическим решением, а в бой - против еще не подавленной обороны противника. Это решение, однако, принесло успех: одна из бригад 2-й танковой нашла слабое место в редутах супостата. В узенький прорыв всосались две танковые армии и разошлись по ту сторону неприятельской обороны, разнеся ее вдребезги. Вообще-то этот X-образный прорыв совершенно незаслуженно забыт широкой публикой, а ведь это было кране изящное телодвижение. Фактически, русские прорвались буквально в трещинку и обрушили через нее всю конструкцию неприятельской защиты. И все, у немцев в тылу внезапно танки, тысячи их.
Меж тем шел штурм Зееловских высот. Эта история вызвала много шуму, а между тем, штурмовавшая высоты 8-я гв. армия по итогам всей операции потеряла на полторы тысячи человек больше, чем в среднем другие армии, высот не штурмовавшие. То есть, реальная цена высот - полторы тысячи убитых. Это печально, но это не мифические 300 тысяч (пятьсот тысяч, миллион...) которыми обычно людей пугают. Тем более, что эффект от прорыва обороны на высотах - выход на тылы немецкой 9 армии.



Фольксштурмисты на Зееловских высотах...



...и их противники - советская артиллерия и пехота. Для имеющих богатый опыт штурмовых действий бойцов взятие немецких крепостей было вопросом не столько людских потерь, сколько потраченных времени и боеприпасов


Конев разметал оборону с меньшей драмой. Но против него и сосредоточены были меньшие силы. Немцы катастрофически ошиблись с определением направления удара 1-го УФ, поэтому под каток двух танковых и нескольких обычных армий они сумели подложить буквально одну дивизию ("Фрундсберг"). Прочие не доехали за отсутствием топлива. 1-й Украинский фронт проломил защиту противника и быстро пошел вперед, охватывая 9 армию с юга. Резервный «Фрундсберг» и еще пара дивизий попали в небольшой котел в Шпремберге, и дальше действовали по принципу «Ой вы ноги мои ноги, уносите мою жопу». Затем последовал энергичный рывок на север, к Берлину. 22 апреля коммуникации 9А были прерваны. Авангарды 1-го УФ неслись на север, к окраинам Берлина, которых вскоре удалось достичь 3-й танковой армии Рыбалко. Однако, Коневу не удалось выйти к городу такими силами, чтобы быстро его захватить, и частям 1-го УФ все равно досталась вспомогательная роль в штурме. 25 апреля Берлин был изолирован с запада. Судьба германской столицы решилась.

Резня у Хальбе
Сражение к югу от Берлина как-то несколько осталось в тени самого штурма. А между тем, это был один из крупных котлов Второй Мировой. Учет в немецкой армии уже развалился, но по прикидкам пленного начтыла 9 армии, в котле оказалось около 150 тысяч солдат. Судя по численности 9 А перед битвой, это достаточно близкая к реальности оценка. Что интересно, командарм-9 Бюссе получил некоторое время спустя приказ прорываться на север в Берлин - то есть из одного котла в другой! Естественно, Бюссе не испытал ни малейшего энтузиазма, и вместо этого пытался пробиться на запад, к "коллегам" из 12 армии. Конев бросил значительные силы на Берлин, поэтому кое-кто из 9 армии все же спасся (даже довольно значительные силы, около 30-40 тысяч). Однако Иван Степанович все же оставил достаточные силы в оцеплении, чтобы прорывающиеся огребли свою долю ада. В ходе прорыва творились вещи достаточно страшные. Буквально - людские волны бегущих на запад немцев, по которым картечью с тридцати шагов лупит советская артиллерия. На прямую наводку ставились даже крупнокалиберные гаубицы. В итоге леса вокруг станции Хальбе были зачищены пехотой обжимавших котел стрелковых дивизий. Кому повезло, те ушли на запад. Кому не повезло - а ля гер ком сам виноват. Однако, 9 армия была не последней надеждой обложенного в бункере фюрера.


Хальбский котел. Могила немецкого солдата

Разбитая и брошенная техника

Чип и Дейл Третьего Рейха
Как только кольцо вокруг Берлина сомкнулось, Гитлер выдал последние приказы на наступление. Берлин должны были попытаться деблокировать с запада (12 армия Венка) и севера (группа Штайнера). Венк пытался пробиться к городу силами последнего призыва Рейха. Имевшийся у него десяток дивизий был куц и уныл. Кстати, у нас любят рассказывать легенду про одну винтовку на троих, но в эти дни с немецкой стороны в бой шла дивизия, где и вправду было такое положение с оружием. В дивизии "Фридрих Людвиг Ян" имелось десять с половиной тысяч солдат и офицеров... и 1886 винтовок и автоматов! Отсутствие артиллерии окончательно превращало дивизию в комплект пушечного мяса.



Разбитая артиллерия и техника 12 армии. Мечтам Гитлера о чудесном спасении Берлина силами Венка не суждено было сбыться

В группе Штайнера положение было не лучше. Это формирование состояло из обрывков и обломков всего, что смогли наскрести по сусекам. Здеесь была и дивизия "Полицай", состоявшая менее чем из тысячи человек (времена двадцатитысячных дивизий СС какнули в Лету). И маршевые батальоны фольксштурма из детей и стариков, и такое экзотическое подразделение, как "батальон переводчиков". В общем, оба этих соединения как ударились о внешний обвод окружения, так и разбились.

Куда драматичнее дело развивалось на юге, под Дрезденом. Немцы неправильно определили путь главного удара Конева, но смогли использовать приуготовленные силы против вспомогательной группировки. Под Баутценом им удалось окружить и серьезно потрепать советский мехкорпус и несколько союзных нам польских дивизий. Это был болезненный удар, но тем дело и кончилось, развить локальный успех немцы просто не смогли.

Штурм
В Берлин ворвались несколько советских армий, в том числе три танковые. Обыкновенно, Жукова (но почему-то не Конева) критикуют за ввод танковых армий в город, однако это в принципе не грех. Танковая армия - это и мотопехота, и масса артиллерии. Брать город можно было совершенно спокойно. Гарнизон был абсолютно недостаточен. Там было тысяч сто народу, но из них регулярных сил совсем мало, тысяч пятнадцать. Прочие - фольки, гитлерюгенды, зенитчики, полиция и т.д. и т.п., тысячи их. Это было лоскутное одеяло, которым управлять нормально было очень сложно. Наша 1-я танковая армия вообще отчиталась о пленении солдат из 70 (!!) различных отдельных подразделений. Вдобавок, для полного счастья, склады снабжения были значительной частью распределены по окраинам, и скоро достались победителям. В целом, 400 тысяч вошедших на улицы советских солдат просто не оставляли шансов неприятелю.


20 апреля - день рождения Гитлера. Штурмовая группа рвется на праздник...


...а артиллеристы посылают 203-мм подарок

Из регулярных нормально подготовленных сил в городе имелись остатки пяти дивизий, попавших между разными ударными группировками русских и тем избежавших до поры полного истребления. При этом, к примеру, "Мюнхеберг" насчитывал всего 200 человек, то есть пребывал уже в полном ничтожестве.


Железный крест стал для нациста могильным

Штурм длился около недели. Не зная точно, где сидит штаб обороны и Гитлер, русские просто шли к крупному зданию в центре - Рейхстагу. Никакого особенного значения это здание не имело, просто было символом. Гитлер сидел в Рейхсканцелярии. Тем не менее, именно штурм Рейхстага стал своего рода символом окончательной победы.



Комментарии излишни

30 апреля Гитлер сожрал яду и для верности застрелился. 2 мая генерал Вейдлинг, комендант города, сдал остатки гарнизона. Тогда же покончил с собой последний начальник Генштаба Рейха - Ганс Кребс. ИМХО, одна из самых сильных фотографий Второй Мировой- это Кребс на переговорах о сдаче. Смотришь, и знаешь, что через несколько часов этот человек пустит пулю себе в лоб. Тогда же часть гарнизона пыталась прорваться на запад, чтобы сдаться американцам. Это мало кому удалось, но кое-кто все же убежал. Причем, там много народу пробивалось, командование 47-й армии, ловившей этих бегунов, насчитало аж 15 тысяч, поодиночке, мелкими и вовсе не мелкими группами выходивших из Берлина.


Кребс 1 мая 1945 года. Вскоре после этих переговоров он покончит с собой


Комендант города Вейдлинг со своим штабом в плену


Фотографируемся с ценным трофеем! Полицейский генерал Вробель и победители


Главный труп Третьего рейха

Берлин стал огромной и решительной победой РККА. Разгром миллионной группировки обошелся русским и полякам в 81 тысячу погибших, что много, но вполне адекватно достигнутому результату, тем более, что практически все участники битвы с немецкой стороны погибли или сдались. Смерть Гитлера вызвала стремительный распад и сдачу остатков вермахта всем, кому только можно. Не будет преувеличением сказать, что быстрое взятие Берлина спасло СССР и Европу от больших жертв. До конца войны оставалсь неделя.


"Мы сорвали штандарты фашистских держав..." Зло повержено

@темы: История, Война

---

К вопросу о "Катыни"

Под катом - политика.


У России и Польши история взаимных обид длинная и насыщенная. Здесь и интервенция в Смутное время, и войны за Украину, и разделы Польши, после которых поляки сочли своим долгом сражаться на стороне каждого, кто воюет с Россией... В двадцатом веке Польша, едва вернувшись на карту, начала отгрызать куски буквально ото всех соседей, от нас в том числе - захватив Западную Украину и Белоруссию. В свою очередь, СССР поучаствовал в былинном выпиливании Польши в 1939.

Казалось бы, в наше время, когда изо всех динамиков талдычат, что предрассудки прошлого мы в прошлом и оставляем, что двум странам, в которых есть "Макдональдсы", делить нечего, и т.п., милое дело двум народам по-дружески обняться и перейти к плодотворному сотрудничеству. Увы, Польша очевидно, полагает иначе. И события, окружающие фильм "Катынь", это подтверждают.

Для тех, кто вдруг умудрился остаться не в курсе: как официально считается, в 1940 году в СССР была осуществлена казнь двадцати тысяч пленных польских военных. Впервые речь об этом завели в 1943 году немцы, обнаружившие массовые захоронения. В свою очередь, официальный СССР заявил, что убитые поляки были уничтожены немцами, и этой версии придерживался до 1990 года. В данный момент сторонники у данной версии по-прежнему есть, но официально оне не поддерживается. Ну да не об этом речь.

И вот об этом расстреле к его годовщине выходит фильм. Каковой я, правда, не смотрел, но появление которого меня, если честно, напрягает и расстраивает. Нет, это не "Пастернака не читал, но осуждаю". Дело в другом. У России с Польшей по-прежнему не закрыт счет обид, что выражается в регулярных попытках обеих стран по-мелкому (а иногда - не очень) противоположную сторону уколоть. То мы их мясо ввозить перестанем, то они американскую ПРО к себе позовут... Вместо того, чтоб тратить силы и время на сакраментальное "плодотворное сотрудничество", мы (в смысле - мы и они) продолжаем умножать и умножать число взаимных уколов. Какие могут быть выходы из этой ситуации?

Первый: просто перевернуть, наконец, страницу, вместе сказать "Мы больше не будем" - "И мы больше не будем" и зажить наконец-то спокойно. Самый что ни на есть правильный выход. Вот только польская сторона на него не согласна.

Второй - тот, что в той или иной мере реализуется сейчас. За реальные уколы в виде той же ПРО отвечать реальными же действиями типа мясного эмбарго... а в сфере дискуссионной вести полемику на уровне "сам дурак". Вы нам все уши прожужжали про то, как бедная Польша пострадала от пакта Молотова-Риббентропа? Так мы вас за это объявим виновниками войны наравне с Германией. Возите по всем европейским кинотеатрам свою "Катынь"? А мы тогда всему миру расскажем, как в 1920 Польша уже наших пленных истребляла, вчетверо больше, между прочим. И тому подобное.

Третий вариант, которого бы Польше очень хотелось: чтоб Россия покаялась, посыпала голову пеплом и заплатила щедрую контрибуцию... то есть, компенсацию. "Решается процедурный вопрос – а что делать, если Русский шнапс не отдаст?" (с) "История одной квартиры".

Так вот, проблема "Катыни" не в том, есть в этом фильме антироссийская пропаганда, нет ее там... А в том, что даже если ее там нет, можете быть уверены - при нынешнем характере российско-польских отношений его непременно для этой цели используют. Вот уже в связи с этим информационным поводом возобновились бурления о том, что надо бы подать к России новые иски, потребовать от нее раскрыть секретные документы... В результате, даже если автор фильма ничего такого и не имел в виду, эта лента оказывается лишним поводом вновь увести отношения двух стран в колею "Сам дурак!"

И до тех пор, пока наши государства не начнут отношения с чистого листа и не откажутся ото всех взаимных претензий по поводу прошлого - политический вред от таких информационных поводов обречен перекрывать их историческую ценность. Даже если в самом фильме вообще нет никакой политики.

@темы: История, Политика

---

Царская Россия. Будни местной Фемиды.

Листаю архивные записи об уголовных делах, рассмотренных Чердынским судом в начале 19 века. Есть страшные, есть забавные, есть просто трагикомедия. В любом случае - дает определенное представление об эпохе. Вот несколько ярких:
(Стилистика, орфография и пунктуация сохранена)

Дело о потерявшемся Чердынском купце Иване Пономареве.
Купец Пономарев отправился в Косинскую волость для продажи товаров и закупки травы "толокнянки" вместе с крестьянином Филиппом Евдокимовым. Осенью 1802 г. Пономарев безследно исчез. Солдат Щербаков, ведший дела с Пономаревым, прямо заявил подозрение на Евдокимова, о чем заявила и жена Пономарева. Спрошены сотни лиц, дело велось плохо и, несмотря на оказавшиеся у Евдокимова вещи и деньги Пономарева, его выгораживали, несмотря на общий дурной отзыв о поведении Евдокимова. Суд уездный его оправдал, но палата решила выслать его как дурнаго человека в Сибирь. Дело скучное, сложное.


Словом, дурная работа следственных органов, не сумевших доказать вину, искупается тем, что человека можно на всякий случай сослать и без приговора. А вот пример подхода более щадащего:

Дело о крестьянине Селищевской волости Чердынск. уезда Карпе Федосееве, нанесшем раны ножем волостному голове Федосееву и ямщику Гилеву.
Голова Федосеев 25 ноября 1805 г. явился для взыскания податей в дом Карпа Федосеева и войдя с ямщиком Гилевым нашел Карпа на печи и потребовал, чтобы тот отправился с ними в волостное правление. Карп, полагая, что его хотят сдать в рекруты, решился убежать, но чтоб не быть задержанным, он слезши с печи имевшимся в руках ножем пырнул сначала голову в грудь, а потом ямщика в руку. Те вылезли из избы, закричали, что их зарезали, явился народ и хотели захватить Карпа. Жена Карпа Марья схватила косу и кинулась защищать мужа, который, пользуясь суматохой, ускользнул, но через четыре дня заскучал и явился в деревню, где и был арестован. Имея в виду лишь побег, а не покушение на жизнь головы, Палата приговорила к наказанию 20 ударами Карпа плетьми, а Марью розгами и водворению на месте.


Следующее дело наглядно показывает, как следовало бы нынче поступать с теми, кто видя драку, спешить поглазеть, а то и заснять. Хотя это тот случай, когда досталось вообще всем фигурантам:

Дело об убийстве во время драки.
Крестьянин Вильгортской волости Чердынскаго уезда Петр Ябуров (знахарь и ворожея) отправился в с. Ныроб на богомолье и на пути остановлися у сводницы Лялиной, с которой был в связи. Вечером 18 марта 1806 г. начала собираться компания молодых ребят, которые играли относительно Лялиной ту же роль, что и Ябуров, и слово за слово завязалась драка - начали бить Ябурова, залезшаго не в свой околоток. Ябуров, защищаясь от троих, на него нападавших, всадил одному нож в сердце и тот тут же и умер, остальные разбежались, Ябурова забрали. Палата приговорила Ябурова к 10 ударам плетьмию двум оставшимся нападавшим по 3 ударов плетьми, бабенку на полгода в рабочий дом, а зрителей, не разнявших драку, на 3 суток на хлеб и воду. Впрочем в этом деле был оштрафован и уездный суд на 10 руб. за упущения.


Было тогдашней юстиции известно и понятие непреодолимой силы - в своеобразной форме:

20 июля 1807 года в с. Бондюжском в 6 часов по полудни сгорела деревянная церковь. По изследовании пожар оказался точно неизследованным и приписан к неосторожности сторожа, который однако 12 лет был исправен. Решено сторожа Ивана Торьева от ответственности освободить, а дело предать воле Божией. Имущества сгорела на 1099 рублей.


Следующее дело - просто хрестоматийная иллюстрация лозунга "Пьянству - бой!":


Дело о крестьянине Василье Кошелеве, обвиняемом в убийстве крестьянина ямщика Шишакова.
На Северо-Екатерининский канал шел транспорт с водкой и в д. Бурундаковой остановился на ночлег. Крестьян. Кошелев подкрался с надвертышем, штофом и бураком для кражи водки, но едва приступил к выцеживанию водки, был накрыт с поличным и пока его ловили, водки выбежало до 4-х ведер на землю. Кошелева заарестовали, но он успел разрезать веревки и скрылся. Его догнал Шишаков верхом и слезши с лошади, схватил, пока прибегут другие. Когда прибежали товарищи Шишакова, то увидали, что Кошелев с Шишаковым возятся в снегу. Схватили Кошелева - Шишаков оказался зарезанным.
Суд уездный приговорил к тяжкому наказанию кнутом, вырезанию ноздрей и ссылке.


Деревенская бытовуха:

Дело об убийстве жены.
26 сентября 1811 г. крестьянин Кочинской волости Чердын. уезда Ананий Хомяков, возвратившись с работы домой, попросил у жены обеда - та, не приготовивши ничего начале его ругать, что он ходит с работы поздно. Тот попросил хоть хлеба - баба освирипела - кинулась на мужа и тот дал ей трепку, свалив на пол и наказывая конской плетью. Увидав, что баба молчит - заплакал (ему было 23 года) и заявил единственному свидетелю слепому отцу, что убил жену и струсив убежал. Быв словлен показал то же, что и слепой отец. Приговорен к 40 ударам кнутом и оставлен в месте жительства.


И самый смак - история рекрутского набора. Такую фабулу захочешь - не придумаешь:


Дело об убийстве рекрута.
В 1828 г. был объявлен рекрутский набор по 4 ч. с 500 душ. Заблаговременно были приняты меры и Чердынский исправник, не дожидаясь указа, разослал приказы, коими требовал всех подлежащих к сдаче в рекруты заковать в кандалы. Когда получился указ, рекруты кинулись бежать, кто куда мог, лишь бы прошло время набора. Волостныя власти приняли свои меры. В Анисимовской волости Чердынскаго уезда из большой семьи назначен был в рекруты молодой парень, у котораго, по свидетельству заседателя, была борода еще "на проус", женатый, бездетный. Голова работал в одном месте, староста в другом, а на упомянутого рекрута Иова Поздеева облаву устраивал сотник, который поставил двоих крестьян Ведерниковых на караул к дому, приказав для безопасности иметь какое-нибудь орудие. Те взяли по пожарному багру и стали к воротам, а сотский кинулся за народом, котораго и набрал рать. В это время раздался у дома Поздеева крик, рев, рать кинулась от страха кто куда мог, но только не на крик. А у дома вышло следующее: Поздеев вероятно увидал готовившуюся облаву, вскакивает на лошадь и хочет удрать, но заметив у ворот караул, схватывает косу, и как травленый зверь, вылетает из отворенных женой ворот. Поликарп Ведерников крестьянин 65 лет стал в позиции и ждал зверя. Взяв багор на перевес, он тупым концом упер его в землю и ждал зверя. Зверь вскочил и горлом прямо на рогатину. Ведерников не успел глазом моргнуть, как зверь сидит на рогатине, однако быстро отдернул багор, тогда с косой кидается на него Поздеев. Ведерников спасается, но наконец старику не под силу, Поздеев сзади и косой разносит ему "оба очузка", т.е. зад, нанесши глубокую рану до 4 вершков длины. После этого Поздеев кидается на утек, но за углом своего дома падает мертвым с проколотым горлом и шеей. Второй Ведерников поднимает Прокопья, а над убитым голосит ничего непонимающая жена. Когда огласилось, что дело кончилось, охранная рать выползла из своих нор, дали знать в волость, в суд и пошло следствие. Уездный суд, разсмотрев дело, нашел, что Прокопий Ведерников не должен был слушать глупых приказаний и идти с багром с массой народа на поимку одного какого-то рекрута, котораго и заколол, не имея силы справиться с 3-х саженным багром и отвести его в сторону, когда Поздеев лез на острый конец багра - наказать плетьми 30 ударами. Всю стражу и сотника, как также имевших при себе орудия, но никого ими не заколовших, наказать палками и впредь рекрутов не ловить, а вызывать в волость повестками, старшину же и писаря, как главных виновников в отдаче приказания ловить рекрутов и заковывать всех в кандалы, наказать батожьем. Палата однако смилостивилась: Прокоп. Ведерникову осталено то же наказание, но продержали сверх сего три года в монастыре для церковнаго покаяния. Всем бывшим с оружием и сотнику строжайше подтвердить с подпиской, чтобы впредь рекрут ловить с оружием не отваживались, а исправника, голову и писаря за закование всех рекрутов в кандалы предать суду особо. Это интересное в бытовом отношении (по сдаче рекрута) дело, оно рисует отлично картину наборов рекрутов.

@темы: История

---

Итальянский поход Суворова. Мат в три хода.

С разрешения  Frundsbergа публикую здесь его заметку. Всем интересующимся отечественной военной историей - рекомендую.

Иди, спасай царей.
В 1797 году казалось, что на военной карьере Суворова поставлен крест. После кончины Екатерины II император Павел, находившийся с царицей в отношениях, мягко говоря, натянутых, задался целью переделать буквально всё в стране в пику усопшей государыне. Среди прочего, его реформания выразилась в радикальной переделке армии. Нововведения не сводились к одному только введению палочной дисциплины и преврашению боевой подготовки в парадную, но полезные новации не компенсировали совершенных глупостей. Армия боевиков превращалась в войско почетного караула. Один из участников штурма Варшавы говорил, что на смотре страшился сильнее, чем в бою. Суворову вся эта вакханалия, понятно, была серпом по ушам, и фельдмаршал исходил ядом. Ну, все слышали, да? - "Пудра не порох, букли не пушки, коса не тесак, я не немец, а природный русак!". Павлу это вскорости надоело, и Суворову была дана отставка. И ссылка.
Александр Васильевич был уже совсем не первой молодости, и в общем готовился так и помереть в опале на манер Велизария. От тихого угасания его спасла новая война.
В 1799 г., после разгрома Наполеоном австрияков в Италии (и перехода Сапога под руку хранцуза), Австрия возжаждала реванша. Габсбурги просили помощи у России, и Павел I согласился ее оказать, поскольку французы уже предприняли несколько недружественных демаршей. Арестовали русского консула на Ионических островах, приютили польского эмигранта Домбровского (Польша тогда входила в состав Российской империи, и бесперечь бунтовала), Наполеон захватил Мальту (а Павел был ажно почетным великим магистром Мальтийского ордена). Короче говоря, по совокупности заслуг Павел решился подать австриякам помощь. К союзу также присоединилась Англия, боровшаяся с Францией за колонии. Англичанам было вообще параллельно, республика во Франции, монархия, да хоть диктатура пролетариата, главное - кому принадлежат владения в Америке и Азии. И именно англичане, не ставившие ни в грош военные способности австрийских полководцев (поначалу на русско-австрийский ограниченный контингент предполагалось поставить какого-нибудь эрцгерцога), предложили поставить во главе армии Суворова.
Зимой 1799 года этот сухой, но крепкий старик приехал в Петербург. "Иди, спасай царей" - сказал Павел.

Декорации и актеры.
Французы занимали северную Италию. Это сильно урбанизированная равнина, на юг - собственно сапог, на север - Швейцария с Альпами, на восток Австрия, на запад - Франция. Русские и австрийцы входили туда, как нетрудно догадаться, с востока. Неприятель располагал там двумя контингентами. Сначала предстояло столкнуться с Итальянской армией Ширера (58 тысяч человек), в средней Италии располагалась Неаполитанская армия Макдональда. Всего в двух армиях было до 180 тысяч народу, но Макдональд должен был прикрывать еще и всю Италию, плюс много народу отжирали гарнизоны, так что в поле таких орд не бегало.
Италийский командарм Ширер был старый осел и бездарь. У него, однако, имелся крайне талантливый зам - генерал Моро. Этот парень мог посостязаться в военной славе даже с Бонапартом. По крайней мере, до Итальянской кампании мог.
Макдональд был молодой генерал. Этот офранцузившийся шотландец позже станет наполеоновым маршалом и одним из известнейших полководцев, а сейчас он еще начинал военачальницкую карьеру.
Австрияки имели 86 тысяч в армии Меласа. Боеспособность этого войска оставляла желать, а сам Мелас был енерал опытный, но нерешительный. Русским тридцатитысячным корпусом командовал Суворов. Он же возглавлял соединенные силы союзников. Правда, у него на шее висел "гофкригсрат" - австрийский военный совет, из Вены командовавший австрияками зачастую через голову фельдмаршала. Александр Васильевич только что матом не говорил про эту военную бюрократию (в кулуарах, скорее всего, и говорил), но поделать со старыми звездоносными пердунами ничего не мог.
Среди подчиненных Суворова находился князь Багратион - "восходящая звезда" отечественного военного дела.

Пролог. Брешиа и дальше.
3 апреля 1799 года русские прибыли в Верону. Суворова толпа встречала так, что и Майкл Джексон не был бы разочарован. Однако Александр Васильевич не ограничивался банкетами: в австрийские подразделения были разосланы русские офицеры в качестве инструкторов и погонятелей. Суворову вообще была свойственна самая кипучая деятельность по подготовке войск. Его главный козырь как полководца был идеальный розыгрыш "стандартных положений". А отточенные стремительные марши и удары требовали соответствующего инструмента. Можно сказать, Суворов точил шашку.
21 апреля атакована и взята крепость Брешиа. Подготовка к штурму, видная из цитадели, была столь энергична, а силы так несопоставимы, что небольшой гарнизон не пожелал проверять, точно ли зарежут, и сдался. Потери русских - ноль. Потери убитыми у французов - тоже ноль. Сдалось 1264 человека.
Все, однако, понимали, что Брешиа - это, фактически, учения в условиях максимально приближенных к боевым. Ширер отступал. Русские шли с очень хорошим темпом - 30 верст за 14 часов. Австрияки роптали, но фельдмаршал гнал их вперед. Даже когда внеплановый привал позволил себе австрокомандующий Мелас, он тут же подвергся язвительному выговору, и был вынужден продолжать марш.
Адда. Прыжок через реку.
Ширер имел в поле только 28 тысяч войска. Все прочее было разбросано по северной Италии. Мало того, он опасался за свои фланги, и растянул линию аж на сто км с севера на юг вдоль реки Адды. Пассивный Мелас, может, и не воспользовался бы этим подарком, но тут был Суворов с пятидесятитысячной армией.
15 апреля пролилась первая кровь - Багратион выбил французов из городка Лекко. При этом Милорадович отдает часть своих сил под начало Багратиона несмотря на свое старшинство ("Здесь не время считаться чинами!"). Взаимовыручка двух отрядов и манвер Багратиона в тыл противнику делают свое дело - Лекко взят на штык. В тот же день Ширер был заменен на Моро. (Суворов по этому поводу: "И здесь я вижу перст Провидения; мало славы было бы разбить шарлатана; лавры, которые похитим у Моро, будут лучше цвести и зеленеть".) Новый командующий отлично понимал уязвимость своей позиции, и попытался собрать войска в единый кулак. Одного дня могло и хватить. Но его противник не прощал ошибок и не собирался дарить противнику день. Русские шли компактной и очень быстро действующей массой. Четко сработавшая казачья разведка обнаружила слабые места в построении французов. Игра началась.
16-го Багратион форсирует реку. После пяти утра казаки уже потрошат французские тылы, при этом сам Моро чистым случаем не попал в плен. Что интересно, русские сознательно избрали не самое удобное место для наведения моста, в результате чего река была форсирована на участке не то что не охранявшемся, а даже и не наблюдавшемся с той стороны. Французы обнаружили русских когда на плацдарме уже было 6 рот егерей, поддержанных казаками! Русские наводят еще переправы - уже южнее. Моро теряет нити управления боем: место решительной атаки неясно. Скорость развития событий мешает реагировать на происходящее.
Под градом ударов Моро командует общее отступление. Дорога на Милан перерезана, и французы вынуждены выходить из намечающегося "котла" кружным путем. Но вышли не все. К вечеру русские останавливаются, двенадцатичасовая сложная операция вымотала людей.
На следующее утро отряд Вукасовича добивает французскую дивизию Серюрье. Дивизия осталась между двух русско-австрийских колонн, и оказалась прижата к Адде. Французский комдив указаний от Моро не получал (а тот не мог их ему дать - сообщение было перерезано), и весь день торчал на одном месте, выполняя старый приказ по удержанию своего рубежа. Ничего не зная, он был ошеломлен появлением у себя в тылу русских. Вукасович предлагает сдаться, Серюрье отказывается, но после атаки с нескольких сторон ему такая война надоедает. Остатки дивизии капитулируют.
При Адде русские взяли 5 тысяч пленных, из которых половина - из дивизии Серюрье. Обе стороны теряют по 2500 убитыми и ранеными, но у французов в этом числе значительно больше доля погибших, т.к. раненых русские значительной частью пленили. Также русские забрали 19 пушек. Надежда Моро хотя бы задержать русских на естественном рубеже Адды рухнула карточным домиком.

Марши, марши.
Теперь перед Суворовым находились две неприятельские армии. С юга на всех парах летел Макдональд, спереди оставался помятый Моро. За вычетом войск, отряженных на блокады французских крепостей, в гарнизоны и для прикрытия всяких нежных направлений, у союзников оставалось 36 тысяч солдат. В качестве бонуса за выигрыш Адды русские заняли Милан, отсюда и последовал следующий бросок нашей кобры. Суворов имел в виду раздраконить армии Макдональда и Моро по отдельности. При этом бороться приходилось еще и с Гофкригсратом, из которого слались приказы, ограничивавшие силы, выделяемые австрийцами для действий в поле. При венском дворе вообще полагали ограничиться занятием Мантуи (в осаде) и Милана (пал)! Суворову было даже запрещено переходить По. Пердуны и дебилы. Мало того - эти персонажи запрещают австрийским генералам давать хотя бы одного солдата из орды, осаждающей Мантую.
Дальше последовала серия запутанных маневров. Суворов пытался поймать Моро за штаны, тот уворачивался. Однако следующим визави русского фельдмаршала стал вовсе не Моро. На сцену нашего театра явился с отменной скоростью шедший с юга Макдональд. А с ним - 36 тысяч войска. Он идет к реке Треббия (юг-юго-восток от Милана, юг от поля боя при Адде).

Треббия. Суворов летит на помощь.

Чтобы поймать Макдональда прежде, чем тот соединится с Моро, русские делают беспримерные марши. По 50 км в день - не предел. Попробуйте пройти в день хотя бы 30 км. А теперь представьте, что вам надо тащить с собой ружье. А теперь представьте, что тянуть с собой нужно еще пушки. Тренировка суворовских солдат была выше всяких похвал, и позволяла делать выдающиеся такие вещи. От Макдональда отступал застигнутый им отряд австрияков генерала Отта, и одним из намерений Суворова было спасти союзников. Интересно, что один из приказов Суворова в ходе этого марша содержит слова: «Неприятельскую армию взять в полон!..» . Этот приказ отдает человек, идущий на армию врага, в полтора раза бОльшую.

6 июня Макдональд настигает Отта. Тот ведет тяжелейший бой, и уже начинает отходить, уже теряет людей пленными, когда на поле боя влетают русские.
Буквально, влетают. За 36 часов пройдено 80 километров. Для пехоты, насколько мне известно, это является рекордом, не побитым никем, нигде и никогда. Мало того. Пройдя такой путь, русские не падают наземь, а идут в атаку!
Внезапность действует ошеломляюще. Французы переживают примерно то же, что монголы, обнаружившие вылетевший из засады полк Боброка. Первым под удар попадает польский эмигрантский корпус Домбровского. Суворов не ждет подхода новых сил, не ждет тылов. "Атакуй с чем Бог послал!". Это не просто огульное наступление, это понимание того, что есть встречный бой. Противнику нельзя было дать опомниться, нельзя было дать разумно реагировать на происходящее. Прежде чем Домбровскому была подана помощь, на его отряд обрушились все русские и австрийские части, какие Суворов смог использовать, и польский легион в считанные минуты оказался выведен из битвы. Такая же участь постигла полк (или, как французы тогда их называли - полубригаду), пытавшийся прийти полякам на помощь.

Макдональд получил пощечину, фактически, он был наказан за несколько расслабленное добивание Отта. Однако его армия еще отнюдь не была разбита, он отступил к Треббии в полном порядке. Преследования не было, у русских и австрийцев люди падали от усталости где стояли.

На следующий день сражение возобновилось. Благодаря подходу отставших с обеих сторон, всего в битве у Треббии приняли участие 22 тысячи русских и австрийцев и 36 тысяч французов. Макдональд не был мальчиком для битья, он предаполагал утром наступать. Суворов, однако, предполагал то же самое. Русские опять опережают французов. Буквально на какие-то не часы - минуты. И снова неприятель вынужден только реагировать на сыплющийся град ударов. Огромная скорость реакции на происходящее, инициатива и энергия командиров на местах позволяли русским концентрироваться на нужных участках быстрее, чем противник мог ответить на эти телодвижения. Но французы не были бумажные солдатики, и их было больше. Они держались мужественно и бились умело. Ночь прервала битву.
Третий день - восьмое июня. Обе стороны вымотаны и буквально на ветру шатаются. На сей раз Макдональд привнес в ход битвы интригу: поляки Домбровского должны совершить обходной маневр. Скорости реакции Суворова можно только поражаться: движение отважных ляхов угадано тут же, и немедля неприятелю наглядно показан минус обходов частью сил: обходящие оказываются оторваны от основной армии. Дивизия Домбровского была отсечена и уничтожена.
Наступил кризис сражения. Суворов был вынужден лично мчаться в передовую линию, потому что даже его гренадеры уже не выдержали и дрогнули. Даже Багратион сказал, что войска не могут драться. И - вот харизма! - зрелище лезущего под пули Суворова так воодушевило людей, что они отбились от французов - хотя некоторое время полку Розенберга пришлось даже биться в окружении. Это же надо так внушить солдатам веру в свою непобедимость, что они продолжают биться, окруженные превосходящим противником. ("Присутствие Суворова на поле боя заменяет 30 тысяч человек" - генерал Дерфельден)

Ночь опять не дала делу решиться. Суворов был недоволен: французы снова не бегут! Фельдмаршал, однако, не знал, что творится в неприятельском лагере.
Макдональд собрал совет. Общий настрой был абсолютно похоронный. Макдональд еще предполагал дождаться Моро, но его генералы и офицеры уже просто не могли и не хотели драться. Русские на третий день битвы перестояли противника.

Утром 9-го июня 1799 года французы начинают отступать. И это стало последней ошибкой командиров Неаполитанской армии. Русские буквально на крыльях полетели добивать размордованного противника. Отход превратился в бегство. В Пьяченце французы бросают раненых (!!!), те оказываются в плену. Мелас после Пьяченцы по своему обыкновению останавливается, но русские гонят бегущих пока могут.

Армия Макдональда была разбита вдрызг. В трехдневной битве и последовавшем бегстве французы потеряли 6 тысяч убитыми. 12 тысяч солдат и офицеров и 4 генерала попали в плен (из этого числа 7 тысяч - раненые в Пьяченце). 4300 раненых были все же вынесены. Русско-австрийские потери: только 900 убитых. И около 4 тысяч раненых.

Знаете что. Французам абсолютно не в чем себя упрекнуть. Вот Макдональд. Он честно попробовал все что мог. Пытался опередить русских и разбить по частям (сначала Отт, потом все прочие) - не вышло. Пытался совершить обходной маневр - и его задумка была обернута против него самого. Попытался просто забить русских массой, пользуясь соотношением в людях три к двум - и не удалось! А что же солдаты? Они держались три дня против лучших бойцов в мире. Они бились со всем возможным мужеством. И вот - на каждого убитого русского - шесть убитых и дюжина пленных французских солдат.
Французы продемонстрировали доблесть и искусство - и были в том и другом превзойдены. Настолько превзойдены, что полуторакратное превосходство не помогло.

На закуску: Эта неудача могла бы иметь пагубное влияние на мою карьеру; меня спасло лишь то, что победителем моим был Суворов. - маршал Макдональд

Между Треббией и Нови. Лавры и зависть.

После Треббии положение французов в Италии стало почти безнадежным. Моро узнал о сражении, когда еще шел по следам Суворова - там, где русские прошли за несколько дней до него. Он стремительно отступает, не собираясь делить участь Макдональда.
Русские торжествуют. Суворов беспрестанно вспоминает события 218 года до Р.Х., когда в этих же краях Ганнибал разбил римлян. Павел не глядя подписывает список достойных наград, представленный Суворовым, и еще отправляет в армию тысячу орденов сверх, чтобы Суворов роздал их по своему усмотрению. Самому Суворову жалуют титул князя Италийского. Интересно, что Гофкригсрат реагирует кисло, фельдмаршалу напоминают, что у него еще Мантуя не взята, в Вене даже говорят, что Суворов необдуманно поставил армию между Моро и Макдональдом и три дня выбирался из этого положения!
[Желчно: ага. Вот и Наполеон таким же образом выбирался из мешка, который ему эти же австрийцы необдуманно организовали. Буквально за пару лет до Суворовского похода]. Вообще, после этой битвы Гофкригсрат Суворова просто затрахал. "Робкий кабинет, неискоренимая привычка битыми быть!" - писал Александр Васильевич. Кстати, когда он в очередной раз вспомнил Ганнибалову битву при Треббии, то спросил у присутствовавшего австрийского генерала, почему Ганнибал тогда не пошел на Рим. Генерал ответил, что в Карфагене, видимо, был свой Гофкригсрат, что крайне развеселило Суворова. (Нота Бени: австрияк был очень-очень близок к истине. Но это уже другая история).

17 июля, наконец, сдалась Мантуя с десятитысячным гарнизоном. Это развязывало Суворову руки. Между тем, французы накачали итальянскую армию подкреплениями, и вновь сделали кадровую перестановку: вместо Моро армию возглавил генерал Жубер - молодой, талантливый и амбициозный. Он должен был дать Франции последний шанс спасти итальянские владения. Бой должен был состояться у Нови, в 40 км от Генуи.

Добить их. Сражение при Нови.

В армию Жубера было сведено все что осталось от армий Моро и Макдональда плюс резервы из Франции. Общим числом вышло 38 тысяч человек, всё, что удалось собрать. У русских и австрийцев было 44 тысячи. В литературе часто называют цифру 65 тысяч союзников, но корпус Розенберга находился вне поля боя, и в сражении не участвовал. Так что дело обещало быть жарким. Французы удерживали позицию на отрогах горного кряжа, в центре находился укрепленный городок Нови. Жубер узнал о падении Мантуи буквально перед сражением - по резко увеличившимся силам союзников. Тем не менее, отступать было поздно (хотя Моро настаивал именно на этом).

Русские атаковали уступом. Их боевой порядок напоминал строй фиванцев Эпаминонда. Идущая справа колонна Края должна была атаковать фланг французов, а ее собственный фланг прикрывала вторая атакующая колонна, идущая левее и чуть сзади. Французы поддержали атакованный колонной Края фланг резервами. В этот момент неведомый союзный снайпер убивает наповал Жубера. Командование вновь принимает на себя Моро.

Краю удается потеснить французов, но те контратакой его отбрасывают. Все это движение имело целью только заставить французов стянуть резервы от центра - от Нови - на западный фланг (левый для французов). Суворов вводит вторую колонну. По центру атакуют Багратион и Милорадович. Неудача! Стены Нови не получается пробить полевыми пушками. Русские пытаются обойти Нови, но под огнем со стен вынуждены вновь отойти.

Моро решает, что можно попробовать охватить фланг отходящего Багратиона. Но получается то же, что раньше вышло у Макдональда. Только вместо Домбровского здесь дивизия Ватрена. Ватрена останавливает еще один резерв русских - отряд Дерфельдена. Около Нови идет свирепый бой.

...И тут Суворов выводит на сцену еще один рояль в кустах - колонну Меласа. Она идет восточнее (то есть, если смотреть от позиций русских - левее) всех. Тут ведь в чем юмор. Атакуется левый фланг французов - они поворачивают на помощь то, что стоИт у Нови, в центре. Атакуют Нови - с правого фланга разворачивается Ватрен. И получается, что Ватрен бьется, поворотясь к Меласу задом, а его самогО вообще никто не прикрывает!

Дивизия Ватрена окружена. Не выдержав удара с фронта и фланга, оказывается раздавлен центр - русские и австрийцы берут Нови. В шестом часу вечера почти вся французская армия бежит. Моро честно пытается организовать отход, но под перекрестным артогнем это удается плохо. В темноте битва прекращается.

Русские и австрийцы потеряли убитыми 1300 бойцов. Французов погибло по разным данным от 7 до 10 тысяч, 4600 попало в плен. Победителям достались 39 из 40 французских пушек.

Виктория.
Павел написал, что сражением при Нови Суворов поставил себя выше награждений. Триумф был полный. Французы выбиты из Италии, достижения Наполеона в предыдущую кампанию пущены по ветру. Слава Суворова достигла пика. И в этот момент австрийское командование остановило наступление. Гофкригсрат предполагает наступление на Париж... через Швейцарию.

Попросту говоря, австрийцы имели в виду удалить русских из Италии. Вена не желала, чтобы плодами победы пользовался кто-то еще. Как бы там ни было, Павел согласился на план Гофкригсрата.

Люди, шедшие на север, к Альпам, сделали историю. Теперь им предстояло создать легенду. Суворову оставалось буквально несколько месяцев, и в эти месяцы он впишет в мировую военную историю одну из самых ярких страниц. Начинался достославный Швейцарский поход.

@темы: История, Война

---

С днем победы!

Когда на государство, едва-едва вступившее в индустриальную эпоху, всего двадцать лет как создавшее из полного нуля промышленность и армию, испытывающее отчаянную нехватку квалифицированных кадров и техники, прет идеально подготовленная, хорошо оснащенная, нконец, численно превосходящая армия, не терпевшая доселе поражений, что можно сделать?

Можно последовать примеру Дании и капитулировать после первых же выстрелов. Можно подобно французам немного посопротивляться для вида, а потом все равно капитулировать.

А можно вывернуться наизнанку и победить с тем, что есть.

Вермахт был больше Красной армии и мог давить числом. Имея в своем распоряжении всю Европу, немцы могли себе позволить задействовать в войне весь собственный мобилизационный ресурс, оставив в тылу у станков кого-нибудь "менее ценного". У них был опыт нескольких успешных кампаний, вышколенный личный состав, работающие, как часы, тыловые службы...

И план - с одним главным недостатком. Он не предусматривал, что противник не опустит руки, а даст сдачи.

"Просвященным европейцам" предстояло увидеть много нового и интересного. Окруженные части, которые не сдавались, как во Франции, едва смыкалось кольцо, а продолжали драться, пока оставалось, чем. Фронт, который рухнул лишь тогда, когда были полностью истреблены боевые части, и в строю остались лишь водители и кашевары. Постоянные контрудары, вносившие разлад в работу превосходного германского механизма.

Когда армия, несмотря на все усилия, терпит одно поражение за другим, и уже столица оказывается на расстоянии нескольких дневных переходов, немудрено сломаться. А эти люди не сломались. Уперлись в Москву и дошли до Берлина.

Вечная слава всем, кто стоял насмерть, кто не сдался, кто добыл Победу.

Кто спас нас всех.

@темы: История, Война

---

История старая, а я прочитал о ней только сегодня.

В 1972 году мультимиллионер Майкл Оливер решил построить свою утопию - государство полной экономической свободы. Никаких налогов, никакого вмешательства государства, соцобеспечения - я, конечно, такое не одобряю, но раз кто-то именно так видит себе идеальное общество - пусть себе сам в таком живет.

Так вот. Вооружившись идеей и большими деньгами, Оливер нашел себе никому не нужный риф в Тихом океане и стал баржами возить туда песок. Когда (спустя год) насыпали достаточно, что остров стал пригоден для жизни, и можно было начинать строительство утопии... из королевства Тонга приплыла сотня папуасов во главе с королем Тупоу Четвертым, захватила остров и объявила своей территорией. Утопия была похоронена под подошвами тонганийских сапог.

Мораль: задумал великий прожект - позаботься, чтобы его было кому защищать. А то непременно припрется какой-нибудь папуас и все испортит.

@темы: История

---

Выкопать, осудить, закопать

" - Итак, вы признаете настоящий суд и вверяете себя его справедливости?
- Признаю? - В ленивом голосе прозвучало удивление. - Господа, если на вас бросится десятка три убийц в масках, вы станете драться, но разве это дуэль? Ваша затея напоминает суд в такой же степени..."

Вера Камша, "Яд минувшего"

Общество анонимных алкоголиков юристов намерено произвести судебный процесс над Сталиным. При этом неизвестные Отцы анонимные юристы руководствуются весьма очаровательными принципами:

"а) при определении преступности деяния суд не связан внутренним правом СССР или РСФСР и руководствуется собственными представлениями;"

Читай - оставляют за собой право объявить преступным абсолютно любое действие, вплоть до вставания утром с левой ноги.

"б) наличие решения партийного или государственного органа об осуществлении того или иного преступления против человечества (или личности) или санкционирующего таковое не освобождает от ответственности Сталина как главу партии и государства за данное преступление, поскольку он постоянно пользовался подобной маскировкой своей личной вины перед народом и историей;"

То есть Сталин признается виновным во всем, что делалось председателем колхоза в селе Малые Голопупы.

"в) суд не связан формальностями в использовании доказательств, он вправе принимать и использовать для своих выводов любые из них, которые, по его мнению, отражают истину;"

Угу. Прокурор приносит грязную засаленную бумажку, на которой написано: "Мамой клянусь, Сталин лично зажарил и съел два миллиона человек". Видя такое железобетонное доказательство, суд тут же выносит обвинительный приговор.

"г) факты, признанные судом общеизвестными, не будут нуждаться в их подтверждении доказательствами"

Ага. "Факт, что Сталин жарил и ел печень своих жертв, признан судом общеизвестным, поэтому в доказательствах не нуждается".

Интересно, интересно. Когда сокрушаются о печальной судьбе советского колхозника, вспоминают "закон о трех колосках" - однако же это был закон. Когда надо было осудить валютчиков, и для этого в УК задним числом ввели статью против них, это было впоследствие справедливо осуждено - и все же речь опять шла о законе. Анонимные наркоманы юристы захотели абсолютной власти - им хочется карать и миловать вообще без закона.

Можно как угодно относиться к Сталину лично. Можно и нужно вести нормальную, взвешенную научную дискуссию об оценке периода его правления. Но позволить хренам с бугра анонимным юристам без какого бы то ни было закона, без доказательств и права на защиту объявлять кого-то - мертвого ли, живого ли, вождя ли, простого трудягу - уголовным преступником - значит, разрушить само право. У них ведь не один Сталин во врагах, отнюдь... А то,что начинается с одного покойника, очень быстро кончится миллионами живых. Dixi.

Источник здесь: www.historyfoundation.ru/news_item.php?id=158

@темы: История, You're superstar. In the gay bar.